— А Чубайс старый? — вновь ловко парировал вопрос девушки Дробыш. — Сейчас время такое — надо двигать молодых. Вы с этим согласны?

Девушка ответила утвердительно и с этого момента окончательно уверилась в том, что перед ней не кто иной, как новый министр внутренних дел. После этого она сдала себя, что называется, с потрохами. Она поведала попутчикам вполне заурядную историю о том, как девушка из провинциального городка Макеевка с населением в сорок тысяч жителей год назад приехала в Москву и поступила в текстильный институт. Далее последовал грустный рассказ о том, как девушка из провинции с трудом адаптировалась в огромном городе, о тех безобразиях, которые творятся в институтском общежитии, и скудной стипендии, которую выплачивает студентам государство.

Слушая этот рассказ, Громову внезапно стало жалко девушку, которой и без того невесело, а тут еще они со своими подковырками. Короче, он решил сорвать с Лехи его «министерскую» маску, стал подыскивать нужные слова, чтобы сделать это как можно тактичнее, но опоздал. В этот момент они подъехали к месту назначения, и девушка попросила остановиться. В следующую секунду она выпорхнула из автомобиля, а следом за ней салон покинул и Дробыш. Громов попытался схватить его за полу пиджака, но потерпел неудачу. На его недоуменный возглас: «Ты куда?» — Дробыш склонился к открытому окну и почти шепотом произнес:

— Кирилл, ты же знаешь — девушки только способствуют моему вдохновению на работе. Поэтому не дрейфь, я все успею — и пальчики у «жмурика» откатать, и с девушкой пообщаться.

После вечернего разговора с Громовым Сашке Локтеву всю ночь снился футбол. На зеленом поле шел захватывающий матч, в котором московский «Спартак» играл… против самого себя. Два десятка игроков, одетых в красно-белые футболки, под оглушительный рев трибун ожесточенно мутузили пятнистый мяч и старались затолкать его в ворота, в которых почему-то не было вратаря. Мяч выписывал неправдоподобные кренделя, перепрыгивал с одной ноги на другую, однако упорно не желал пересекать линию ворот. В одном из игроков Сашка узнал себя, в других — целое созвездие прославленных наших футболистов, большинство из которых никогда в жизни не играли за «Спартак». Здесь были: динамовец Игорь Численко, армейцы Всеволод Бобров и Юрий Чесноков, киевский динамовец Олег Блохин, торпедовцы Валерий Воронин, Эдуард Стрельцов и многие другие. Все они бегали по полю в спартаковских майках, почти не реагировали на свистки судьи и ругались матом. Сашка бегал между ними в семейных трусах, тоже нецензурно выражался и, буквально срывая голос, просил отдать ему пас. Однако ни один из игроков паса ему не давал, а Олег Блохин вообще отвесил увесистого пендаля, чтобы не орал. После этого прозвучал свисток судьи и был назначен штрафной. Однако против всякой логики штрафной пробивал игрок, нарушивший правила, — Олег Блохин. Сашка встал в «стенку», но вместо того, чтобы сомкнуть руки внизу, поднял их вверх. Блохин разбежался, ударил по мячу, и тот, преодолев девяти метровое расстояние до «стенки», пушечным ядром вонзился между ног Сашки. Тот издал душераздирающий крик и… проснулся.

Запутавшись в простыне чуть ли не по горло, Сашка лежал в кровати и в течение нескольких секунд приходил в себя от пережитого во сне кошмара. Чтобы окончательно удостовериться в нереальности происшедшего, он сунул руку под простыню и потрогал то место, в которое лучший футболист Европы Олег Блохин «засандалил» ему мячом. Место пребывало в полном здравии, более того — стояло дыбом. Вполне удовлетворенный этим обстоятельством, Сашка извлек из-под подушки наручные часы «Casio» и взглянул на циферблат. Стрелки показывали 8.50 утра. В былые дни в это время он бы уже вовсю махал метлой во дворе и копался в мусорных контейнерах, но три последних дня все было иначе. Сашка пребывал в законном отпуске и мог позволить себе валяться в постели сколько душе угодно. Тем более что помешать этому было некому — Нюрка вот уже три часа как вкалывала в своем газетном киоске. И все же как ни приятно было нежиться в постели, неотложные дела заставили Сашку подняться. Он облачился в свой спортивный костюм, сунул ноги в тапки и отправился на кухню — завтракать.

После завтрака Сашка вернулся в свою комнату и извлек из письменного стола записную книжку, в которой довольно быстро отыскал сложенный вчетверо листок с домашним телефоном своего бывшего юношеского приятеля Листрата. С этим листком он отправился в коридор, где на раздолбанной тумбочке покоился не менее раздолбанный телефонный аппарат.

Сашке повезло — Листрат был дома и сам поднял трубку. Правда, был он чем-то сильно возбужден и в течение нескольких секунд никак не мог врубиться, кто ему звонит. И лишь когда Сашка напомнил ему годичной давности встречу на «Горбушке», Листрат наконец вспомнил.

— Сашка, ты? Тебе повезло — еще бы пара минут и ты бы меня не застал. Срочно надо лететь на одну тусню. Кстати, ты не хочешь рвануть туда вместе со мной?

— Да нет, спасибо, — поспешил откреститься от неожиданного приглашения Сашка. — Мне бы один вопросик с тобой обкашлять — и все.

— Какой вопросик?

— Ты часом не знаешь чувака по прозвищу Хома?

— Спрашиваешь! Хому каждая собака в нашей тусне знает. А зачем он тебе?

— Нужен. Ты бы не мог дать мне его адрес или домашний телефон?

— Темнишь ты что-то, Сашка. Но мне, честно говоря, по фигу. А Хому ты сам можешь увидеть хоть сегодня. Подгребай к нам на тусню, и я тебя с ним сведу.

— Не хочу я на тусню! Дай мне телефон Хомы, и я отвалю.

— А я тебе говорю: подгребай сегодня к нам. Нам люди позарез нужны.

— Какие люди? — удивился Сашка.

— Надежные, — весьма туманно ответил Листрат. — Короче, кончай базар. Через час я жду тебя в «Шервуде».

— Где? — не понял Сашка.

— Блин! В Петровском парке. Знаешь такой?

— Конечно.

— Вот и ладненько. Ты где кантуешься?

— На «Домодедовской».

— Тип-топ. Это как раз та же ветка метрополитена. Садишься в последний вагон, доезжаешь до «Динамо» и выходишь наверх. Я буду тебя ждать возле газетного киоска. Все усек?

— Все, — пробурчал Сашка и тут же услышал в трубке короткие гудки.

Проклиная на чем свет стоит своего приятеля, Сашка стал собираться в дорогу. Ехать ему жуть как не хотелось, потому что из-за этой поездки все его планы летели к черту. Он рассчитывал завалиться к Нюрке в киоск, набрать свеженьких газет и журналов и оттянуться с ними по полной программе. А вместо этого ему предстояла поездка на какую-то сомнительную тусню. Но делать было нечего. Вчера он пообещал Громову как можно скорее раздобыть координаты Хомы, а слово свое Сашка любил держать.

От дома, где жил Сашка, до станции метро было всего две троллейбусные остановки, которые он в зависимости от погоды преодолевал по-разному. Если погода была хорошей, он предпочитал прогуляться пешком, если нет — добирался на троллейбусе. Сегодня погода стояла солнечная, безветренная и вполне располагала к пешей прогулке. Однако, взглянув на часы, Сашка понял, что времени у него в обрез, и предпочел воспользоваться услугами «рогатого». И только вскочив на его подножку, внезапно вспомнил о главном: он идет на спартаковскую тусовку, не имея на себе ни одного красно-белого атрибута. А ведь у него где-то на антресолях вот уже много лет покоится длинный красно-белый шарф, который ему еще в восьмом классе связала его школьная подружка.