- Капучино.

- Но Екатерина Сергеевна, - начала было сопротивляться Сашенька, обиженная, что пропустит самую свежую, самую сдобную серию этого офисного мыла.

- Саша, принеси нам кофе, - повторила Гобра, и по тону ее голоса стало ясно: этот раунд она проиграла.

- Кольцо, - напомнила я, когда мы остались наедине.

- Может, присядешь? - объемное шерстяное платье Кати, в котором так уютно кутаться перед камином и читать книги про любовь, на глазах превращалось в колючий терновник. Руки бывшей начальницы едва заметно заскользили по горловине, оттягивали ее в сторону, словно она задыхалась. Справившись, наконец с нервами, она опустила ладони на стол перед собой и произнесла: - На самом деле я тебе ничего не говорила, ты сама подумала, что мы женимся, я просто не опровергала.

В голове мало что сохранилось из того дня. Ни единого слова, только эмоции. В числе которых боль, ярость, обида, тоска и надежда. Такой вот винегрет. Я бы не вспомнила, что на самом деле сказала, а о чем промолчала Гобра, даже если бы от этого зависела жизнь моих детей. Ничего. Только густой белый туман как на концертах Пугачевой.

- Как оно оказалось у тебя? Где ты его взяла? - не сдавалась я.

- Лежало в сейфе, - прошептала Гобра, - я искала контракт, а там побрякушки, часы Ролекс и кольцо это уродское. Я его примерила, посмотреть, может оно на пальце лучше смотрится, а тут ты…

- А зачем хранить такие вещи на работе, - спросила себе под нос, но Катя все равно услышала.

- У Игнатова в квартире ремонт, что-то сносят и переделывают, вот он и забрал из дома ценные вещи. Тут же охрана, а там сейчас проходной двор и пыль везде.

Я внимательно посмотрела на ту, что когда-то была моим худшим ночным кошмаром. И поняла, что давно уже не боюсь Гобру. Маленькая, нахохлившаяся, как воробей на своем кресле, она могла вызвать во мне жалость. И я бы давно отстала от такой же обиженной, как и я женщины, если бы не одна мысль.

Катя откуда-то знала про мой развод. Олег был прекрасно осведомлен о моей работе. И все это не походило на совпадение, а складывалось в неприглядную, мерзкую картину.

- Как Олег нашел тебя, - наконец спросила я: - или ты сама додумалась позвонить ему?

Катя дернулась, как от удара плеткой и резко откинула голову назад. В ее глазах блестели слезы, такие искренние, такие чистые, что любой из мужчин забыл бы о ссоре, кинувшись утешать страдалицу. Как хорошо, что на меня такое не действовало. Наоборот, еще больше обозлил прием, которым я очевидно не владела. Плакать, чтобы получить желаемое, чтобы тебя окружили заботой, защитили – неподвластная мне магия. И было бы здорово уметь также, и прийти к Виталику, и, наконец, попросить о помощи. Когда-нибудь…в одном из параллельных миров.

- Саша скоро вернется, - зло напомнила я. Мысль о том, что я до тупого не умею притворяться и выглядеть слабой – ранила. И потому хотелось задеть Катю в ответ.

- Он сам позвонил, не мне…этой, - она коротко кивнула в сторону пустого кресла, - вы же общались раньше, твой муж был уверен, что вы даже подруги. Ну и потом, встретились, просто поговорили. Он в основном рассказывал и почти не задавал вопросов. Между прочим, у тебя отличный мужчина, Яна, ты просто идиотка, что бросила его.

Мозг зацепился за слово «бросила». Разумеется, Олег рассказывает всем какую-то свою, альтернативную версию нашего разрыва. И вот сейчас, глядя в наполненные слезами глаза Кати, я видела в них осуждение и непонимание. Стоит запомнить это выражение и постараться привыкнуть к нему, потому что все вокруг, все, считавшие нас идеальной парой, именно так и будут смотреть на меня.

Недоуменно.

Брезгливо.

Мне захотелось поскорее покинуть постылый кабинет, потому что больше не о чем было говорить. И делать тут тоже было нечего, нужно скорее домой: к детям и белой елке, которая уже стала мне родной.

Я почти закрыла за собой дверь, как вдруг вспомнила еще кое-что:

- Тогда в аэропорту, вы же уже не были вместе, зачем ты разыграла весь этот спектакль с обещанием и прочее?

- Потому что ты наивная дура, - прошипела Катя мне в спину. Вздрогнув от того, как резко зазвучал ее голос, я обернулась и увидела перед собой прежнюю Гадюку. Она быстро взяла себя в руки и сейчас передо мной сидела собранная, напряженная женщина с колючим сканирующим взглядом: - Ты бы видела себя со стороны, Яна. Ребенок лучше прячет эмоции, ей богу. Я все поняла там же на корпоративе… да что там, весь офис все понял. А дальше…я просто взяла с тебя слово, зная о твоей патологической честности. Ты же…непробиваемая просто! Тебя макнули, а ты и рада.

Я поежилась от ощутимой волны злобы, накатившей на меня. Гобра дрожала от ярости и если бы не кабинет, то давно вцепилась длинными когтями мне в шею. Инстинктивно я шагнулак выходу, но что-то побудило меня спросить:

- А ты не боишься, что я все расскажу Виталику?

- Ты? – искренне удивилась Катя, - не расскажешь. В тебе просто этого нет. Будешь молчать, ты же у нас благородная.

Я с отвращением посмотрела на величественное, как у греческой статуи лицо. Гобра была до одури красивой снаружи и абсолютно гнилой внутри. Но как ни странно, ни это, ни осведомленность Олега о моей жизни, ни даже сплетни за моей спиной больше не волновали. Вокруг меня разливалась всепоглощающая пустота. Вакуум.

- Мне тебя даже жаль, - только и смогла произнести я.

- Лучше себя пожалей, - выплюнула гадюка на прощанье.

- А мне и себя жаль. Нас обеих изрядно помотало. Только вот я смогла остаться человеком, а ты, - я выразительно посмотрела в ее холеное лицо: - увы. Не получилось.

И ушла, навсегда закрыв для себя эту дверь.

Глава 10

Тем вечером я решилась разобрать елку. В конце концов, это было не смешно. Почти середина февраля, вот-вот отгремят залпы из пены для бритья, и на город спустится лавина мимозы и сертификатов в парфюмерию, а у меня дома она – лесная мать его красавица перемотанная гирляндой как мумия бинтами. Хватит. Если затяну еще немного, то оставлю елку до следующего Нового Года, а это уже ни в какие