В одну из таких ночей мы со Стоей перестали сдерживаться.

Это было чисто и правильно. Мы не могли больше обманывать самих себя и друг друга. Марк, как писали когда-то в романах, «отошел в сторону». Сказал Стое: «Обычно разводятся после долгого полета на одном корабле, и я думал, что мы с тобой успели отдохнуть друг от друга за сто лет анабиоза», нам обоим: «новая мораль нового мира, почему бы и нет». И еще сколько-то фраз, делающих ему честь в смысле самоиронии. Я б на его месте, наверное, так не смог. Эта его выигрышная маска самоиронии.

Зверь возник ниоткуда. В трех шагах перед нами. Больше бизона, но меньше слона. Наши бластеры способны в мгновение испепелить хоть диплодока, а у меня все равно чуть ли не инфаркт.

Уже в следующее мгновение, успокоившись сколько-то, мы его разглядели. Он был лишь чуть-чуть побольше бизона и намного меньше слона. Похож на мамонта. Это мамонт и есть! Вот такой вот. Только его рыжая шерсть была короткой. И бивни… да нет, бивни такие, как и положены мамонту, просто маленькие. А в лице (у меня так и мелькнуло — «в лице») что-то было от сенбернара. Что-то было в нем человеческое!

Он указал кончиком хобота на бластер. Я убрал, сгорая со стыда.

— Ты что! — злой шепот Марка.

Он имел в виду двадцать восьмое требование Устава: «Самое доброе на вид может оказаться самым смертоносным и наоборот. Не принимай решения об отношении к объекту, пока не установишь, что в нем суть, а что кажимость».

Марк и Стоя только сделали вид, что убрали оружие. На самом деле держали взведенные бластеры за спиной, при этом стараясь как можно приветливее улыбаться. Мне вспомнился какой-то старинный фильм, где гангстеры (если я правильно употребляю слово) с выражением невинности на лице держали свои револьверы (кажется, это так тогда называлось) накрытыми газетой. Как я только мог думать об этом тогда!..

Я сознавал прекрасно, что Марк и Стоя правы, но взяться вновь за рукоятки оружия теперь уже не мог.

Я увидел вдруг, что «мамонт» понимает все это наше. И он кивнул нам, как мне тогда показалось, сочувственно. (Уже много позже я узнал, что это было не сочувствие, а сострадание.)

Он начал чертить на песке. Это была приблизительная карта континента, на котором находились мы, и континента соседнего, отделенного от нас небольшим морем. «Мамонт» тычет кончиком хобота в одну и ту же точку возле самого побережья той, другой части суши и издает звуки — это было какое-то всхрюкивание. Вскоре мне стало казаться, что это речь, только весьма неестественная для нашего уха. А интонация была одна — смесь требования и мольбы.

Он все тыкал и тыкал в ту же самую точку у побережья.

— Да-да, конечно. — Я не сразу понял, что это я сам говорю и киваю.

— Только не сразу. Не сразу. — Марк начинает говорить и жестикулировать, как мы обычно общаемся с иностранцем.

— Он говорит, что чуть позже. — Стоя ведет себя как переводчик.

— Мы при-дем к ва-а-м. — Марку казалось, если он будет говорить медленно, по слогам, «мамонт» лучше поймет. — По-то-м.

«Мамонт» сунул хобот в заросли шерсти на животе и достал увесистый свиток. Протянул нам на всю длину хобота. Хобот так и остался, как рука, протянутая для рукопожатия и не получившая ответа. Марк показал ему, куда он должен бросить (не у наших ног, а сбоку). Он покорно исполнил. Затем вытащил еще два примерно таких же свитка и положил рядом с первым. Издал какой-то прощальный звук, повернулся (его лапы в движении гнулись не как у земных слонов, а в другую сторону), исчез в лесной чаще, как и положено зверю, абсолютно бесшумно.

Сколько мы уже разбираемся с этим. После целого фонтана гипотез, немыслимого числа логических построений наступила какая-то мертвая точка, и все.

— Нас готовили к контакту, так? — говорит Стоя. — Но разве мы верили в его реальность?

— Это имитация Контакта, — отвечает Марк. — Нечто выслало нам навстречу биоавтомат. И правильно сделало, между прочим. Предположим, где-нибудь в Юте высаживаются три монстра. Так я к ним хоть игровой автомат пошлю, хоть кассовый. Лишь бы только представить уровень опасности. Для первичного зондажа как раз. Надо же оценить ситуацию — собираются монстры есть нас живьем или же после термической обработки, например.

— Неплохо также разведать, съедобны ли монстры сами. — Непонятно было, Стоя это всерьез или же издевается.

— Марк, ты не понял, кажется! — возмущаюсь я. — Наша аппаратура исключила какую-либо двусмысленность. Мы имели дело с живым существом, с кровеносной и нервной системой, метаболизмом и, надо полагать, со всем, что из этого следует.

— Наша аппаратура способна распознать лишь земной биомуляж. Мы ничего не знаем о силе цивилизации, с которой мы сейчас столкнулись, — перебил меня Марк.

— Уже самое первое знакомство с его ДНК (он имел неосторожность уронить волосок) показывает — это жизнь. И весьма близкая к земной, — говорит Стоя.

— Здесь все к ней близко, — бросает Марк. — Это мы открыли еще вчера.

— Я бы даже сказала, слишком близко, — кивнула Стоя.

— Они звали нас, — в который раз повторяю я. — Мне кажется, им нужна помощь.

— Никто никуда не полетит, — в который раз отвечает Марк, — пока мы не разберемся.

— Мы сумеем хоть что-то понять только там, у них . — Почти что кричу я. — Он (я не хочу говорить «мамонт») переплыл море, чтобы позвать нас. Это не может быть просто так.

— Почему-то вы все как-то отталкиваете тот факт, что в этих его свитках ни много ни мало их алфавит, грамматика и словарь.

— Это мы-то отталкиваем?! — мы со Стоей возмутились в один голос.

— Существа, доросшие до языка, — проигнорировал нашу реакцию Марк, — вполне вероятно, могут говорить не то, что думают.

— Исключительно тонкое наблюдение, — язвит Стоя, — это из личного опыта, да?

— Ты помнишь его глаза, Марк, — я так устал от этого бесплодного спора, — они не могут врать.

— Ты что, и вправду считаешь, что я, командир звездолета «Возничий», приму решение, исходя из выражения глаз какого-то слона? Ответь, пожалуйста, почему наши зонды, обследуя тот, второй материк, не обнаружили там ничего такого? Точно то же, что и здесь — ни меньше, ни больше. И вдруг на тебе — хоботные со словарем в пятьсот тысяч слов.

— Но наша подручная аппаратура все фиксирует, все подтверждает — я включаю дисплей, — вот, пожалуйста, тепловые поля нашего «гостя».

Марк выходит на связь с зондом.

— Видишь, «гостя» нет на том континенте, может быть, он не доплыл? — Марк включает записи с зонда вчерашней, позавчерашней, недельной давности — его не было никогда. Он пришел не оттуда и ушел не туда.

Мы пытались посадить наш «Возничий» так, чтобы это не выглядело, как светопреставление и космическая катастрофа.