С тех пор, как я вернулась, я часто говорю о вашем теплом гостеприимстве и доброте, которые вы оказали мне. Труда и Джой Лэш (Гертруда Пратт и Джой Лэш — функционеры «Всемирной студенческой службы». — А.Б.) с удовольствием услышали, что мы встречались, и они присоединяются ко мне, посылая вам много теплых пожеланий.

Я надеюсь, вы сможете скоро посетить нас снова.

С глубокой признательностью и моими добрыми пожеланиями,

Сердечно ваша, Элеонор Рузвельт».

Годы шли, и здоровье доблестного снайпера стало давать сбои. Сказывалось тяжелое отступление по причерноморским степям от реки Прут к Одессе, бессонные и холодные ночи в зимнем крымском лесу, контузии и ранения. Но когда в апреле 1970 года Людмила Михайловна получила из Севастополя приглашение на участие в торжественной церемонии зажжения Вечного огня на Сапун-горе, то без колебаний его приняла. Слишком много значил в ее судьбе этот город. А в Севастополе таким образом собирались отметить 25-летие Победы. Для севастопольцев это всегда был значимый и большой праздник.

Ясным, солнечным утром 9 мая 1970 года сотни горожан собрались на митинг на Малаховом кургане. Играл духовой оркестр, на морском ветру трепетали красные знамена, звучали речи о подвигах бойцов и командиров Красной Армии, о стойкости, храбрости и мужестве тех, кто грудью заслонял главную базу Черноморского флота от ударов фашистских захватчиков и тех, кто потом в ходе стремительного наступления разгромил гитлеровцев, выбил их из города-крепости. После этого участница второй обороны Герой Советского Союза Л.М. Павличенко зажгла факел от Вечного огня, горевшего на оборонительной башне кургана, и передала его в руки Героя Советского Союза Ф.И. Матвеева, участника освобождения Севастополя, гвардии сержанта 997-го стрелкового полка, штурмовавшего 7 мая 1944 года немецкие укрепления на Сапун-горе.

На бронетранспортере факел провезли по улицам Корабельной стороны, центральной части города и по проспекту генерала Острякова, далее — по Ялтинскому шоссе — и доставили на Сапун-гору. Здесь, пронеся факел по центральной аллее мемориального комплекса, Матвеев зажег Вечный огонь в специальной нише у подножия обелиска Славы.

* * *

….Людмила Михайловна Павличенко скончалась от тяжелой продолжительной болезни на пятьдесят восьмом году жизни 27 октября 1974 года и была похоронена в Москве на Новодевичьем кладбище. Для увековечивания памяти знаменитой героини Великой Отечественной войны ее именем в 1976 году назвали судно Министерства рыбного хозяйства, выпустили почтовую марку. Также ее именем названы улицы в городе Белая Церковь и в городе Севастополе. Ей посвящена экспозиция в Центральном музее Вооруженных Сил Российской Федерации (г. Москва).

«Сказать по правде, я совсем не обрадовался, когда меня назначили командиром полка в ополченческой дивизии, — пишет в своих воспоминаниях майор Станислав Александрович Довнар. — Военного опыта у меня хватало, я воевал на Холхин-Голе и участвовал в войне с белофиннами. Но мне постоянно приходилось иметь дело с кадровыми бойцами Красной Армии. Теперь же мне предстояло начальствовать над людьми, которые проявили высокое патриотическое сознание, но в большинстве своем были в военном отношении совершенно неумелыми.

На первых порах мы встретились, естественно, с немалыми трудностями. Полк еще не был принят на регулярное интендантское снабжение. Оружия пока не хватало. Обмундирование у бойцов было самое пестрое. Да и “штатские” привычки и настроения были еще очень сильны…

И вот однажды я шел в расположение полка в самом неприятном настроении, попросту сказать, был зол до крайности. Вижу, шагают мне навстречу двое мальчишек небольшого роста, этаких “сосунков”, как я подумал тогда. Идут веселые, переговариваются между собой, смеются. Вижу: на обоих черные ватники не по росту, винтовки за плечами. “Тоже мне, добровольцы!” — с раздражением подумал я. Остановил мальчишек и спрашиваю:

— Кто вы такие? Что тут делаете?

А они вытянулись в струнку и отчеканили:

— Боец Ковшова!

— Боец Поливанова!

Тут я окончательно вскипел: ну, думаю, не хватало мне еще таких “бойцов”. Непременно этих девчонок надо по домам отправить. Никогда у меня не было в части таких “красноармейцев” и, клянусь, никогда не будет! Однако спросил, что же они собираются делать в полку. Есть ли у них какая-нибудь военная подготовка? Где учились? Что умеют делать? Уверен был, что получу самый неопределенный ответ.

— Мы — снайперы, — вдруг отвечает та, что постарше. — В августе 1941 года окончили на “отлично” месячные курсы снайперов, имеем звание командиров отделения. Обе — комсомолки. В часть вступили добровольно. И желаем оставаться именно бойцами-снайперами.

— Ну, хорошо, — сурово говорю я. — Я еще на деле проверю, что вы за снайперы. А в случае чего немедленно по домам отправлю. Солдаты нам нужны настоящие. Мы стоим на боевом рубеже, на защите Москвы. И собираемся воевать, а не в бирюльки играть…

Вот это и была моя первая встреча с Наташей и Машей. Я и запомнил их на тот случай, чтобы отчислить из полка в первую очередь…»

События, которые описал Довнар, относятся к ноябрю 1941 года. Но отчислить из полка снайперов Наталью Ковшову и Марию Поливанову строгому строевику-офицеру все-таки не удалось. Участник боев с японцами на Халхин-Голе еще не понимал, какая тотальная война идет на территории России, не знал, что из-за колоссальных людских потерь, в том числе — ив битве за Москву — для борьбы с захватчиками будет нужен любой человек, освоивший военную специальность, тем более — такую сложную, как снайперское дело. Придется Станиславу Александровичу признать, что и женщины могут быть умелыми бойцами, проявлять стойкость, мужество и отвагу при выполнении боевых заданий. А потом именно Наталья Ковшова спасет командира полка, уложив с первого выстрела вражеского автоматчика, вывезет тяжелораненого офицера с места сражения и по приказу командования доставит его в госпиталь в Москве…

Наталья Венедиктовна Ковшова родилась 26 ноября 1920 года в городе Уфа. Ее мать Нина Дмитриевна Араловец происходила из семьи профессиональных революционеров-большевиков. Она заведовала парткабинетом в одном из московских райкомов ВКП(б). Ее отец Венедикт Дмитриевич Ковшов являлся членом РСДРП(б) с 1917 года, служил в Красной Армии комиссаром Богоявленского стрелкового полка, после войны был секретарем Златоустовского уездного комитета РСДРП(б), затем получил направление на партийную работу в Москву. Репрессирован в 1935 году как участник троцкистского подполья, реабилитирован в 1955 году.

Наталья Ковшова в 1940 году окончила московскую школу №281 (совр. № 1284) и хотела поступить в Московский авиационный институт. Но сразу ей это сделать не удалось. Она стала работать инструктором отдела кадров в тресте организации авиационной промышленности «Оргавиапром» и готовиться к новому поступлению в МАИ. Осуществить эти планы помешала Великая Отечественная война.