– А может, ее родители, – заметил Макс.

Кейт резко вдохнула:

– Я забыла, что леворукость может передаваться по наследству.

– Чаще всего она появляется как следствие трудных родов.

– Это натянутое предположение, но я считаю, что цветок лотоса у нее в волосах символизирует новое начало для нее – в своем роде превращение во взрослого человека. После этого они всегда изображены рядом и одинаковыми. Хотя художественные требования диктовали, чтобы жена, даже царица, изображалась позади мужа и меньшего размера, а дети – еще дальше и еще меньше, чем она. Единственным исключением является рельеф, где Нефертити стоит рядом с Эхнатоном, обнимая его за плечи.

– Вы же не думаете, что Ташат – это Нефертити.

Кейт покачала головой:

– Клео говорит, что, вероятно, это Исида и Осирис. Ступенчатый трон в головном уборе женщины – иероглиф, обозначающий Исиду, которую египтяне называли Асет. Но ничто не указывает на то, что мужчина – это Осирис: ни зеленого лица, ни туго обернутого тела или головного убора в виде снопа пшеницы. – Она показала на картуши и пересказала свою беседу с Дэйвом. – Но суну – это должность, а не имя. У фараонов было по два имени: одно полученное при рождении, второе – при восхождении на трон. Вот из-за этого двойные картуши. Но почему тут повсюду одно и то же слово, даже в двух разных формах?

– Может, слова на самом деле разные. Может, это два врача, с разной специализацией? – Если Макс принимался разгадывать загадку, этот процесс превращался в чехарду, когда каждый игрок пытается перепрыгнуть через другого.

– Возможно, разные статусы, – согласилась Кейт, – но специализаций при Восемнадцатой Династии не было, как раньше, в Старом Царстве, когда у них были всякие титулы типа «Пастуха Ануса». – Она опустила голову, чтобы спрятать улыбку. – Думаю, проктология – вторая древнейшая профессия.

– Ладно. Предположим, она действительно была левшой. И что?

– Надеюсь, вам не покажется, что я повернулась на «нью-эйдже», но мне кажется, что перед нами некая головоломка, где каждый кусочек содержит часть общей картины – и мы должны понять, что девушка могла делать своей левой рукой. – Кейт отыскала в куче на столе клочок бумаги и написала на нем «swnw». – Это слово означает «врач». – Рядом она написала «swnw.t». – «Т» – частица, обозначающая женский род, так что теперь это женщина-врач. Египтологи долго утверждали, что такого не было, а дополнительный знак – всего лишь ошибка писца, пока французский доктор в Каире не доказал, что речь идет о враче, который, судя по всему, был женщиной. – Кейт остановилась. – Что, если стрела обозначает мужчину, а хлеб – женщину?

– Два врача, он и она?

– Наверняка тот, кто разрисовывал эту маску, был близко знаком с Ташат, если знал, что она представляет себе рай в виде сада, полного целебных растений. Надпись на гробе гласит, что она получила хорошее образование, смысл такой. Почему бы ей не оказаться врачом, целителем? Ведь с этого можно начать? Как с рабочей гипотезы?

– Почему бы и нет? По-моему, стоит попробовать – и посмотрим, к чему это приведет.

Кейт выдохнула и хихикнула:

– Ох, Макс, я так рада, что вы заехали. Иначе, наверное, я никогда бы… – Она чуть было не дала себе волю и не обняла Макса, но Сэм залаял и начал прыгать – он тоже хотел повеселиться. Кейт схватила своего любимца за передние лапы и начала с ним танцевать. – Время для угощения, Самсон, а мы с Максом отметим наш успех бокалом вина. – Она внезапно остановилась и опустила лапы Сэма, и пес озадаченно посмотрел на хозяйку, наклонив голову. – Если картуш с хлебом символизирует Ташат, тогда картуш со стрелой – того, чья голова лежит у нее между ног. Они вместе идут по дороге в вечность. Но ведь, разумеется, никто не осмелится поместить изменника-любовника к девушке в гроб.

– А кто еще это может быть? Ее отец? Я знаю, что у них тогда были жрецы-лекари, но с какой радости класть его голову ей между ног? – Макс снова закачал головой. – Господи, я и раньше думал, что меня зацепило.

Кейт поняла, что он говорит серьезно – Максвеллу Кавано так же, как и ей, нелегко оставить загадку Ташат, не исследовав всех возможностей – даже тех, что кажутся слишком смелыми, не говоря уже – невероятными. Более того, ставить под вопрос общепринятую точку зрения, какой бы неприкосновенной она ни была, – это их общий метод. И единственный.

– Присоединяйтесь, – пробормотала она, пряча за избитым выражением желание принять его предложение. Ее очень радовало, что Макс подключится к их группе, но это не означало, что она полностью ему доверяет. Пока еще нет.

– Ну, на сей раз достаточно, – решил он. – Пойдемте пить вино. – Он по-дружески приобнял Кейт за шею, и они направились на кухню.

Сэм скакал сзади, не желая выпускать их из виду.

8

– Помимо того, что извлекли внутренности, тело девушки показалось мне совершенно нетронутым, – поделился Макс с Дэйвом, который согласился встретиться с ними в музее, несмотря на то, что обычно по субботам не появлялся. – В глазницах видны скопления мягких тканей, тянущихся назад. Возможно, это то, что осталось от глазных яблок и зрительных нервов. В результате мы получили тридцать четыре параметра, ввели их в формулу, помогающую установить возраст, так что мы уверены, что Ташат было где-то от двадцати двух до двадцати пяти. Мужской череп можно было оценить только по зубам и швам черепа, так что приходится довольствоваться более широким диапазоном – от сорока до сорока восьми.

– А что насчет того канопического[40]свертка у него во рту? – спросил Дэйв. – Вы выяснили, что это?

Макс перелистал пачку прозрачных папок с рентгеновской пленкой – цветные диапозитивы по двадцать изображений на листе, пять в ширину и четыре в высоту: искал нужные осевые снимки. Найдя то, что надо, он положил лист на светящийся негатоскоп, ради которого они перешли из кабинета Дэйва в мастерскую Кейт.

– Я показал их своим коллегам в Хьюстоне, но все безрезультатно. Может, вы что-нибудь узнаете. Это основание верхней челюсти, а вот недостающий коренной зуб, о котором я упоминал. А здесь, в неподвижном центре свода, находится какой-то прямоугольный объект – видите, форма от снимка к снимку не меняется? Обмотка соответствует контуру рта, но у этого прямоугольника, лежащего внутри, рентгеноконтрастность – как у кости. Там еще полый объект, похожий на трубку. – Макс обвел серый круг внутри белого прямоугольника. – Единственное, что приходит в голову – что это какая-то коробочка.

У Кейт была идея, чем могут оказаться эти предметы, если диаметр трубки не меняется по всей длине, но она не хотела прерывать речь Макса.

– Может быть, это пенис? – спросил Дэйв. – Либо да, либо нет.

– Сомневаюсь.

– Я так и подумал, иначе Клео распушила бы хвост, как павлин.