– Выйди. Подожди на площадке. Решить мне надо.

Когда тот вышел, Лосихин набрал еще раз номер Николая Степановича.

– В общем, лучше вам подойти посмотреть…

В ожидании он побродил по комнатам, нашел на полу три тысячные бумажки, одну пятисотенную, сунул в карман. Очень быстро в квартире появился маленький юркий человечек.

– Так. С этой понятно. А где мать?

– Откуда я знаю?..

– Кто тебя вызывал?

– Соседка напротив. Пятьсот рублей они ей должны.

– На, – Николай Степанович достал из бумажника пятьсот рублей. – Дай ей. Объясни все, как полагается. Чтоб не звонила никуда. Все, мол, в курсе. В больницу поехали. Щас машина подъедет, этому чуреку объясни, что делать.

Он вышел из подъезда, отдал кому-то команду по телефону, отошел на такое расстояние, чтобы все можно было видеть, не привлекая к себе внимания. Лосихин позвал дворника.

– Тебя как звать?

– Миша.

– Махмуд, наверное, какой-нибудь. В общем, Миша. Этот труп нужно завернуть в одеяло и в машину у подъезда загрузить. Дальше тебе скажут, что делать. Степаныч заплатит.

– Я…

– Ты делаешь то, что тебе говорят. Если спросят, скажешь, что люди, которые тут живут, заболели. Инфекция у них. Лечиться их повезли.

Лосихин дождался, пока Миша не вынес из квартиры завернутое в одеяло тело, постоял у окна, посмотрел, как дворник загрузил его в машину, Степаныч, вроде случайно проходя мимо, сунул Мише какую-то бумажку. Лосихин вышел на площадку, позвонил в дверь напротив.

– Значит, так, – сказал он значительно выскочившей соседке. – Спасибо за бдительность. Вот вам ваши пятьсот рублей. Хозяйки передали. Только вы их одеколоном протрите, руки тоже. Болезнь у них, может, заразная. В больницу повезли. Сейчас дворники придут, хлоркой там все обработают, дверь опечатаем.

– Ой…

– Насчет «ой» – потише. А то узнает санэпидстанция, вас всех госпитализируют, понятно? В общем, вы обратились, я помог. Закрывайтесь. Особо не выходите. Типа карантин.

…Вечером Миша вошел в квартиру, где стояли рядами кровати, раскладушки, лежали на полу матрацы. Кто-то уже спал, кто-то разговаривал, кто-то смотрел старый черно-белый телевизор.

– Зоя, – позвал он немолодую женщину, которая укачивала маленького ребенка. – Положи его, выйди ко мне.

Жена вышла к нему в прихожую.

– Знаешь, что я сейчас сделал?..

Она выслушала его со спокойным лицом.

– Как ты мог отказаться?

– У нее была веревка на шее, – глухо сказал он. – Они убили ее. Велели всем говорить, что в больницу повезли.

– Так и будем говорить. Не переживай.

Она дала ему поесть, потом вернулась в комнату проверить, уснул ли внук, легла рядом с ним на кровать и всю ночь не смыкала глаз. Она знала этих женщин. Дочь ей не нравилась, а мать с ней всегда разговаривала, советовала, какое лекарство купить, когда болел ребенок.

Рано утром все ушли на работу, малыш еще спал. Зоя взяла со стола толстый телефонный справочник Москвы. Долго искала нужный номер. Позвонила с мобильного.

– Послушайте меня. Я не скажу, как меня звать, не могу. Только женщину убили по такому адресу… Веревка у нее была на шее. Начальник один велел ее отвезти и закопать, а всем говорить, что она и мать ее заболели… Не знаю, где мать… Один… наш отвез только дочь… Начальник – Степаныч. Я больше ничего не знаю…

Григорий встретил гостей на крыльце, Лиля ждала их в гостиной. Таня с удивлением и облегчением увидела, что она одета в джинсы и легкую пеструю блузку. Вопрос наряда, конечно, встал остро перед Таней и Дэвидом, когда они начали собираться. То есть Дэвид просто надел свой второй костюм и темную рубашку без галстука, а Таня с упрямым видом полезла в шкаф за виноградным костюмом.

– Только не его, – попросил Дэвид. – Это красивая одежда, тебе идет, но появляться везде в ней немножко смешно.

– Смешно? – переспросила Таня с горьким сарказмом. – Так я этого и хочу. Лучше быть смешной, чем нищенкой, пытающейся переплюнуть невесту олигарха. Я уверена, что она встретит нас в чем-нибудь из последних шедевров известного дизайнера, к тому же будет обвешана драгоценностями. Эта пигалица, которая кажется тебе такой необычной.

– Так, – вздохнул Дэвид. – Визит, видимо, придется отменить. Ты не в форме. Я на многое готов ради тебя, но промучиться весь вечер в ожидании неадекватной реакции – это слишком. Это не для меня. Оставайся в халате, пожалуйста, и ложись на диван. Я выгуляю Жулю и лягу спать.

– Дэвид! – метнулась к нему Таня, виновато заглядывая в глаза. – Я веду себя как дура? Но у меня на самом деле хороший характер. Я действительно не знаю, как одеться. И дело не в том, что не во что. А в том, что она – такая тоненькая, а я вот какая…

– Я уверен, что Лиля сейчас думает: «Я – такая пигалица, а Таня вон какая…» Вы женщины, а это в принципе – диагноз.

– Да, – согласилась Таня. – Я об этом думала. Ты даже не знаешь, как часто мне хочется стать невидимкой или букашкой, а потом вдруг чувствуешь себя королевой ни с того ни с сего – и хоть тресни! Диагноз, однозначно. И что надеть?

Они остановились на строгой серой юбке и тонкой черной водолазке.

– Вот видишь, – сказал Дэвид. – Эти скромные вещи еще больше подчеркнули твою яркость.

– Спасибо, – благодарно прильнула к нему Таня.

Но по дороге она, конечно, все-таки волновалась. Причина приглашения была совершенно неясна. Если не… Спокойно, без паники. Однако стоило ей увидеть Лилю, как обычно, элегантную и непринужденную в практически домашней одежде, но с какой-то тенью во взгляде, как Таня поняла: у нее не все в порядке… Это проблема, подумала Таня и дружески пожала Лиле обе руки. Та улыбнулась. Все вроде стало на свои места.

Перед ужином они выпили по коктейлю в просторной теплой комнате со стеклянными стенами, которая практически утопала в роскошных елях, обсыпанных снегом.

– Какая красотища, – восхитилась Таня.

– Да, – согласилась Лиля. – Я очень люблю смотреть отсюда на елки, мне иногда кажется, что я в прозрачном воздушном шаре… Летаю над землей.

– Видите, какая она, – с гордостью и восторгом посмотрел на гостей Григорий. – Девочка. Ребенок. Я все время стараюсь ее чем-то порадовать. Комнату для нее обставил… Не хотите посмотреть?

Они вошли в Лилино царство, остановились на пороге удивленно. Этот интерьер так подходил Лиле, что Таня подумала: Григорий тоньше и умнее, чем кажется. Он понимает эту непростую девушку.

– Какая необычная кукла, – сказал Дэвид. – Не удивлюсь, если она из музея мадам Тюссо.

– Почти, – скромно сказал Григорий. – Дело в том, что Лиля до сих пор играет в куклы. Я и решил… Девочка уже большая, надо и кукол ей покупать больших, – он рассмеялся сам своей шутке.