«Во второй половине сентября штаб тщательно разработал план действий войск армии на занятом ею рубеже. Мероприятия, предусмотренные в нем, обеспечивали решительный отпор противнику. В то же время имелся вариант на случай, если, несмотря на все наши усилия, противнику все же удастся прорвать оборону. Этот вариант определял, как должны отходить войска, нанося врагу максимальный урон и всемерно задерживая его продвижение. Мысли, руководившие нами: враг еще намного сильнее нас, маневреннее, он все еще удерживает инициативу, поэтому нужно быть готовым и к осложнениям.

Этот план был представлен командующему Западным фронтом И. С. Коневу. Он утвердил первую часть плана, относившуюся к обороне, и отклонил вторую его часть, предусматривавшую порядок вынужденного отхода».

«Командарму 16 Рокоссовскому немедленно приказываю участок 16 армии с войсками передать командарму 20 Ершакову. Самому с управлением армии и необходимыми средствами связи прибыть форсированным маршем не позднее утра 6.10 в Вязьму.

В состав 16 армии будут включены в районе Вязьмы 50 сд (19А), 73 сд (20А), 112 сд (16А), 38 сд (16А), 229 сд (20А), 147 тбр (резерв ЗФ), дивизион PC, полк ПТО и полк АРГК. Задача армии — задержать наступление противника на Вязьму, наступающего с юга из района Спас-Деменска, и не пропустить его севернее рубежа Путьково — Крутые — Дрожжино, имея в виду — созданной группировкой (т. е. 16-й армией) в дальнейшем перейти в наступление в направлении Юхнов.

«Рубеж остановки немцев, приказом Конева, был назначен на реке Утра в 35-ти километрах к югу от Вязьмы, то есть — в полосе Резервного фронта (!). Рокоссовский в своих мемуарах пишет, что он якобы не знал — какие дивизии должны ожидать его в Вязьме, по его прибытию туда. Он пишет: „…вечером (5 октября) я получил телеграмму из штаба Западного фронта… со штабом 16-й армии прибыть 6 октября в Вязьму и организовать контрудар в направлении Юхнова. Сообщалось, что в районе Вязьмы — мы получим пять стрелковых дивизий со средствами усиления“. По писанию Рокоссовского — ему их кто-то должен был выдать, а он получить. В приказе — ему совершенно ясно указывалось, о какой группировке из пяти дивизий и одной танковой бригады шла речь. Из них две дивизии были из 16-й армии самого Рокоссовского — 112-я сд и 38-я сд. В приказе указывались так же — 50-я сд из 19-й армии, 73-я сд и 229-я сд из 20-й армии, 147-я тбр из резерва Западного фронта. Сама группировка сохраняла название 16-й армии, а Рокоссовский оставался ее командующим. Фактически Рокоссовский должен был передать только участок фронта, занимаемый армией, а не 16-ю армию. Эта армия, в другом составе и на другом месте, оставалась в его подчинении…

Рокоссовский пишет в своих воспоминаниях: „…Утром 6 октября прибыли приемщики от 20-й армии… Сборы были короткими. Наш штаб двинулся к новому месту назначения, и все мы чувствовали, что произошли какие-то грозные события, а у нас в этот тревожный момент — ни войск, ни уверенности, что найдем войска там, куда нас посылают. Попытки связаться по радио со штабом фронта были безуспешны. Мы оказались в какой-то пустоте и в весьма глупом положении. Нужно было самим постараться выяснить обстановку, что и делалось с помощью разведки в разных направлениях. Насторожила картина, которую увидели, подходя к Днепру, восточнее Ярцево. Брошенные позиции. В окопах ни одного человека. Мы знали, что в тылу за нашей армией располагалась по Днепру одна из армий Резервного фронта. Где она и что здесь произошло, трудно было догадаться“.

Догадаться Рокоссовскому, при желании, было совсем не трудно. Штаб его 16-й армии и штаб 39-й сд (7-й дно) Резервного фронта находились совсем рядом — в Дорогобуже. Штаб 16-й армии был в восточной части города, а штаб 29-й сд был в Ямщине на окраине Дорогобужа. А городок-то небольшой. В штабе 29-й многое было известно. Еще 3 октября 8-я сд (8 дно) отошла с Днепра. 29-я сд заняла ее позиции, и вот теперь, по тревоге, 5-го и она оставила их. О том, что делается под Ельней, было, конечно, там тоже известно, ведь посылка и 29-й сд намечалась туда же. Но отменили. И что дивизия — получила приказ на движение к Вязьме — можно было узнать в тот же день. Хотя особый отдел, выделенный в то время из НКВД в НКО, но опекаемый НКВД, был на страже всех секретов, но командарма, даже из другого фронта, уж наверное разрешили бы информировать. Не хотели или не могли взаимодействовать ни фронты, ни командармы самостоятельно!