Поэтому, когда ты смотришь на Властителя Рун, тебе кажется, что никого нет на свете столь же могущественного, столь же непобедимого, как человек. Но это весьма далеко от правды.

Аверан, задумавшись, некоторое время молчала.

– Когда вы узнали, что человечеству грозит опасность? Биннесман погладил бороду.

– О том, что темные времена будут длиться не один век, я узнал только сейчас. Многие тысячи лет человечество не нуждалось в защитниках, не нуждалось в помощи Охранителей Земли.

Но впервые я понял, что близятся темные времена, когда услышал, что Земля шепчет мое имя, когда вдруг ощутил потребность защищать и взращивать человечество. Однако насколько темны будут эти времена, я сообразил, только увидев руины Карриса.

– Значит, это так бывает? – спросила Аверан. – Вы слышите зов Земли? И понимаете, что надо делать?

– Это не тот зов, который может услышать ухо человека, – сказал Биннесман. – Внезапное содрогание, знание, вдруг являющееся тебе из глубин души. Ты вдруг просто понимаешь все – и для чего ты живешь, и чем ты связан с Землей, и что ты должен делать.

Чародей не мог скрыть охвативших его чувств. Должно быть, то мгновение, когда он впервые осознал свое предназначение, ощутил свою связь с Землей, было воистину необыкновенным. Даже голос у него задрожал…

И Аверан преисполнилась страстным желанием тоже пережить такое.

– Мне кажется, твое призвание – это защита животных. Ты любишь их больше, чем растения или камни. Тебе, конечно, приходилось слышать об Альвине Лягушатнике?

Аверан засмеялась. В детстве она очень любила сказки о похождениях Альвина Лягушатника.

– Так он на самом деле существовал, – сказал Биннесман. – И на самом деле жил в болотах Кэллонби. И когда болота высохли, он собрал сколько мог лягушачьей икры и пристроил ее по колодцам Брэчстона, отчего, конечно, горожане просто взбесились. Только представь – хочешь напиться, а тебе надо прежде выловить из кружки штук сто головастиков!

Аверан хихикнула, хотя немножко испугалась. А вдруг и ее Земля призовет заботиться о противных лягушках, или о ком похуже?

– Он и вправду прыгал, как лягушка, и ловил языком мух?

– А ты как думаешь? – спросил Биннесман.

– Думаю, это выдумки.

– И ты права, – сказал Биннесман.

– Вы действительно, – взволнованно спросила девочка, – все знаете? Вот так проснулись однажды и уже знали, кого должны спасать?

– Не все так просто, – ответил Биннесман. – Все на свете связано между собой. Иногда, чтобы спасти одно, приходится позволить погибнуть чему-то другому. Например… людям, – он многозначительно глянул на Габорна. – Габорну дарована была способность избирать людей, чтобы спасти семена человечества в грядущие темные времена. Но спасать всех людей ему никто не приказывал. Он должен был пытаться спасти только лучших.

Точно так же может настать час, когда и тебе придется выбирать – что спасти, а чему дать погибнуть.

– Надеюсь, мне позволят заботиться о грааках, – с тоскою вымолвила Аверан. – Или об оленях.

– О, грааки, между прочим, – сказал Биннесман шутливо, – по моему мнению, весьма неприятные звери. И я очень рад, что, если понадобится, спасать их будешь ты, а не я.

– Наверно, если б нам было позволено выбирать, каких именно зверей спасать, – сказала Аверан, – все спасали бы крольчат.

Биннесман глубокомысленно кивнул.

– И котят.

Старый чародей крепче прижал ее к себе своей большой рукою, и на некоторое время оба умолкли. Они въезжали в мертвые земли.

Девочка подумала о Роланде, чей прах покоился теперь в Каррисе, и о том, встретит ли она там барона Полла.

Плут считает глупцом того, кто поступает вопреки собственным интересам. Честный человек считает глупцом того, кто поступает вопреки интересам всего человечества.

Следовательно, глупы все люди.

И раз уж я должен жить среди глупцов, я буду играть на стороне глупцов честных.

А хитрые пусть катятся ко всем чертям.

Высказывание Уайта, управляющего герцога Брайтена из Северного Кроутена, по поводу обвинения его в воровстве

Перед башней герцога Палдана собралась огромная толпа жителей Рофехавана – лорды и простолюдины в вонючих шерстяных плащах, и все они громко жаловались на что-то, во всяком случае, так казалось Фейкаалду.

Он стоял в стороне, прислонясь к каменной стене, на ярком солнце. И слушал, закрыв глаза.

Голоса накатывались на него волнами. При дюжине даров слуха и всего шести жизнестойкости весь этот шум вокруг вызывал у него болезненные ощущения – в ушах гудело, голова трещала. Даже опиум, который он выкурил до этого, не помог, только что привел его в какое-то отрешенное, несколько отсутствующее состояние.

Да во рту остался горький привкус. Морща лоб, Фейкаалд пытался разобрать отдельные голоса.

– …Тут и Король Земли не поможет, сказал я ему. Абрикосовым деревьям все двадцать лет расти… – громко говорил высокий крестьянин.

– …как же, твоего разрешения буду ждать… – прокричала женщина в гуще толпы.

– Извините. Здравствуйте. Простите. Прошу прощения, – через толпу пробиралась вежливая девушка.

– Глянь-ка, стоит в своем черном балахоне. Будь я королем, поперла бы их всех из города. И чего он о себе воображает? – сказала о Фейкаалде какая-то прачка на ухо другой, та охотно поддакнула.

Тут вдали средь холмов зазвучали фанфары, и Фейкаалд, взглянув на черный горизонт, увидел приближавшуюся королевскую свиту.

Затем вновь закрыл глаза и прислонился к стене в ожидании, словно ящерица, греющаяся на солнце.

По дороге в Каррис Габорн очень волновался. Слушая, что говорит Аверан старый чародей, он чувствовал себя как никогда слабым.

Силы Земли действительно велики. Но владеть и управлять ими может только тот, кто полностью посвятил себя служению Земле.

И хотя Габорн пытался поступать как Король Земли, таковым он себя почти не чувствовал.

В мыслях его царило смятение. Конец мира приближался. Ощущение это было сродни ломоте в костях. Ночное совещание с Умами короля, разосланные послания, выигранные мелкие битвы – все сделанное казалось ничтожно малым.

Габорн подозревал, что спасение человечества зависит от его схватки с Великой Истинной Хозяйкой.

И в голове его начал складываться безумный план.

План этот полностью зависел от Аверан. Чтобы найти Великую Хозяйку, девочка должна была поесть мозга Пролагателя Путей. Ничего другого он придумать не мог. Вильде Биннесмана тоже ело мозги опустошителей, но оно еще не умело толком разговаривать. Вопросов почти не понимало, что уж говорить об ответах на них.