– Что значит – тот самый? – спросил Санчо, пока Тристан не слышал.

– То и значит. Который с Изольдой. У него жену на самом деле так зовут. Все как по-писаному.

– Он как-то… – Санчо прикусил язык.

– На рыцаря из сказки не похож? Ну, брат, как говорится, чем дальше в лес, тем толще друиды.

– Коня у него зовут прикольно. Почти что «Жора».

– У самого первого Тристана в Ордене коня звали Бель Жоеор. Прекрасный Игрун. С тех пор и пошла традиция.

Тристан вернулся уже верхом. Конь у него, и правда, тоже был водяной, но со сбруей.

Несс и Жоеор обнюхали друг друга.

– Пока тебя ждал, решил поохотиться, – жизнерадостно сообщил Тристан и кивнул в сторону трупа чудовища. – К тому же все-таки это я его создал. Надо убирать за собой.

– Вы? – Санчо не давали слова, но оруженосец не мог сдержаться.

– Юноша, ты слышал про то, что сон разума рождает чудовищ?

Что-то такое Санчо попадалось, но откуда это, он не помнил.

– Тебе нужно заняться его культурным уровнем, – сказал Тристан Ланселоту, оценив мыслительные усилия оруженосца. – Ты хотя бы объяснил ему, где мы?

– Объяснил, – ответил Ланселот. Санчо не видел его лица, но легко мог себе представить, что рыцарь по обыкновению криво улыбается.

А Тристан снова обратился к оруженосцу:

– Видишь ли, мой друг, я часто провожу время здесь, в Броселианде. А у меня оказались способности к магии, которой я и на Земле, понятное дело, не пользовался, и сейчас ее не пользую. Но способности никуда не денешь, активность мозга все равно, так сказать, избыточная, а магии в этом лесу хоть отбавляй. Поэтому время от времени я что-то непроизвольно творю. Все эти химеры – плод моего подсознания. Но психоаналитиков в других мирах не водится, это сугубо земное явление. Приходится все делать самому. Увы!

Даже «увы» Тристан сказал как-то жизнерадостно.

Санчо еще раз глянул на труп монстра. Он так и не вспомнил, откуда знал про сон разума и чудовищ и что это значило. Зато вспомнил другое выражение: «тараканы в голове».

На поляне лежал как раз вот такой вот таракан.

– А почему это ваш? Может, еще чей-то?

– Поверь мне, юноша, уж я-то отличу. Видимо, это была какая-то претензия к Изольде. Таких я убиваю особенно безжалостно! Однако нам пора, друзья мои, если мы хотим попасть куда нужно до завтра. За мной!

Санчо посмотрел вверх и увидел, как над поляной не спеша кружатся стервятники. Первые увиденные им птицы Броселиандского Леса.

– А куда мы едем?

– Авалон, юноша, Авалон!

Тристан оказался очень легким спутником. Он все время развлекал Санчо и Ланселота беседой и делился забавными случаями из своей семейной жизни. Говорил он почти без умолку, лишь время от времени Ланселот вклинивался со своими ироническими репликами. Они не разговаривали, только когда проезжали особо мрачные и опасные участки леса, где Санчо поеживался и втягивал голову в плечи, хотя с двумя рыцарями уже ничего вроде бы не боялся.

Даже трудно было поверить, что Тристан когда-то пережил настолько сильную личную драму, что отказался от Экскалибура и служения. Впрочем, Тристан сам между делом все рассказал Санчо.

Рыцари Ордена не могли заводить семей, в этом они мало отличались от каких-нибудь джедаев. Это только в легендах король Артур был женат на Гвиневре. Настоящий Артур никогда не говорил о своей семье, только упоминал, что его род был древним еще в стародавние времена. Но на памяти всех рыцарей ученик Мерлина всегда был одинок, так же как его наставник.

Вечная борьба и опасность не позволяли рыцарям жить рядом с близкими, которые были более уязвимы, чем носители граней Экскалибура.

Но Тристан оказался самым упрямым. Он встретил свою Изольду еще неуклюжим подростком и сохранил влюбленность на долгие-долгие годы. Конечно, смеясь, рассказывал рыцарь, он тогда был строен, как кипарис, но страшно неловок. И хотя не страдал застенчивостью, добиться своего тоже не умел. А когда его выбрал Экскалибур и всему обучил Артур, то новоявленный рыцарь подумал, что вот он, его шанс завоевать прекрасную даму. У Тристана даже с выбором рыцарского имени не возникло никаких затруднений, потому что даму сердца по-настоящему звали Изольдой. Родители постарались.

На этот раз у Тристана получилось. Изольда оказалась особой романтической, и Тристан обрел недостающую ему привлекательность в глазах любимой. Они были женаты уже лет десять, когда у Изольды обнаружился рак на поздней стадии. Но и тогда у Тристана не возникло ни малейшего сомнения, что нужно делать. Такой вот он оказался рыцарь, никогда не изменяющий своим чувствам.

Изольда прекрасно знала, чем он заплатил, и, наверно, была бы рада воспротивиться, если бы Тристан ее спрашивал, а не поставил перед фактом. К тому же Тристан хорошо поторговался с Мэтром и кроме здоровья жены получил еще кое-что.

Нет, сказочного богатства не просил. Как ни странно, Санчо только сейчас узнал, в чем, собственно, заключается сделка с Мэтром. Он почему-то никогда не интересовался об этом у Ланселота. Рыцарь обрушил на ученика столько всего, что вопрос цены за проданный меч выпал из поля зрения. Кукушкин для себя решил, что это похоже на программу защиты свидетелей из американских фильмов: новая жизнь, новое имя, новые документы. И полное стирание памяти о рыцарском прошлом.

На самом деле он был не слишком далек от истины. Кроме, разве что, стертых воспоминаний. Нет, память оставалась. Но бывший рыцарь на самом деле получал новый шанс. Только не на Земле.

Воины Ордена знали о Сфере Миров и защищали границы своего, но никогда их не переходили. Разве что на нейтральную полосу, которой служил Броселианд. Переходить из мира в мир по Сфере могли только маги, владеющие заклинанием Перемещения. Или смертные, у кого была волшебная вещь, открывающая Врата между мирами вместо мага. Или те, кто знал тайные места для перемещения – были такие дырки в ткани Реальности. Их даже некоторые земные ученые предсказали и назвали «червоточинами». Экскалибур же открывал только путь в Мировой Лес. Но отрекшись от рыцарства, бывший адепт Ордена получал шанс выбрать любой из миров, в каком хотел бы жить.

Отступники вели жизнь наемных воинов или простых фермеров-землепашцев. Над ними больше не довлело бремя меча, они старели и умирали, хотя проживали еще долгую-долгую жизнь, иногда успевая похоронить собственных внуков. Лишь иногда за кружкой эля они рассказывали истории о дивном загадочном мире, где нет волшебников, зато смертные летают по воздуху и даже забираются в такие дали, в каких и воздуха-то нет. А еще строят дороги из железа, ездят в повозках без лошадей, говорят друг с другом через океан без волшебного Эритового Обруча, и в каждом доме там стоит большой кристалл, показывая картины диковинных стран и такие чудные грезы, что не привидятся и во сне.

Собутыльники крякали, икали и говорили: «Брехня!»