– Наверное, это дом их хёвдинга? – к Сигурду подъехал Олаф.

– Вот я его и займу, и ты со мной. Распорядись, чтобы парни размещались по избам!

– На всех не хватит… – резонно заметил Олаф, – на чудинов так точно!

– Чудины пускай бани и риги[45]берут.

Олаф, избранный херсиром себе в помощники, улыбнулся и, повернув коня, двинулся исполнять поручение.

* * *

В эту ночь Сигурд спал тревожно, часто ворочался… Нечеткие очертания сна обрывками проносились в дремавшем мозгу. Вначале привиделось лицо скальда, когда тот обреченно покидал борг, а потом дружинники, которые после ухода Сказителя еще долго обсуждали сказанное им ярлу. И хотя Сигурд пропустил половину саги, ему хватило и услышанного… После того Атли не вспоминал о старике, а вот херсир в последнее время призадумывался о его словах. Девица? И память нащупала облик кикиморы. Она? Тьфу… Вот ее-то юноша и не собирался любить. Кикимора… в нос ударил запах болота, и херсир дернулся во сне и вновь перевернулся на другой бок. Кикимора… «Все изменяется, и даже ты», – ее слова занозой вторглись в душу и кололи противно и нудно. Херсир попытался управлять своими видениями, но сон не сдавался и упрямо показывал только ему нужные картинки. Вот промелькнуло лицо ярла, перекошенное злобой… сверкнула сталь, и чья-то голова упала на землю… нет, на снег, где цепочкой краснели капли крови. Юноша опять, в который раз сменил позу, лег на живот. Туман, плотный, как молоко, закрыл ночное зрение и долго не желал расступаться. Наконец, пелена рассеялась, и проступило знакомое лицо. Вадим?! Павел?! Они оба восседали верхом на вороных конях, а позади них вздымались копья. Потом Сигурд увидел, как друзья подъезжают к большому боргу с высокими бревенчатыми стенами… И все! Лишь миг – и они пропали, растворились… Опять набежала белая ткань…

Ах, вот! Этот странный колдун. Мертвяк-Мстибог! И опять это пророчество, в которое херсир не желал верить, ибо чушь и бред… Слишком много в последнее время стало баб! Не люби… хм…

Сигурду еще раз захотелось сменить положение. Он оторвал голову от скатки плаща и тут резкий звук вторгся в его уши. Херсир мгновенно открыл глаза, порывисто вскочил с ложа. Возглас… затем приглушенный крик повторился, и Сигурд быстро надел шлем.

– Подъем! – он толкнул кого-то ногой. – Подъем! Олаф! Трюггви!

Херсир в темноте, на ощупь отыскал свой пояс с ножнами, благо он лежал рядом.

– Ну, Олаф, живее! – Сигурд затянул пояс и несколько раз подпрыгнул на месте, расправляя кольчугу.

Воины, разбуженные криками, просыпались.

– Что?!

– А-а-а…

– Оттар! Хрольв! Быстро! – скомандовал Сигурд и, подхватив свой щит, первым выскочил в дверь.

Во дворе уже собирались викинги, озабоченные ночным шумом не менее херсира, но готовые отразить нападение.

– Сторожа! Что там? – громогласно вопросил Сигурд.

Но первым ему ответил язык пламени, что взметнулся над строением у ворот. И тут же во двор ворвался запыхавшийся воин.

– Нападение! – заметив херсира, возбужденно доложил викинг. – Чудинов бьют!

От ворот уже стали доноситься яростные вопли атаки и звуки разгорающейся битвы.

– Ар-ра-а-а! – и Сигурд мог поклясться, что уже слышал этот боевой клич.

– Меря! – херсир обернулся. – Олаф – труби!

Викинг выхватил из-за пояса рог, и Уйболлу оглушил тяжелый и протяжный вой, призывающий дружину собраться в едином месте. Сигурд выскочил со двора.

– Олаф – еще!

Со вторым и третьим сигналом к херсиру с разных сторон стали стягиваться дружинники. Сигурд успел обратить внимание, что некоторые из них уже успели вступить в бой, но, заслышав сигнал, покинули битву и теперь спешили собраться в кулак.

– Меря у ворот! – завидев херсира, выкрикивали викинги.

– С севера тоже напали!

– И вот там…

– Наших чудинов бьют!

– Меря! С лохматыми рожами…

Сигурд огляделся. Он быстро оказался в окружении почти всей варяжской дружины. Оставались еще союзники – чудины, но их сигнал рога не касался, и сейчас они принимали удар меря. Уж так распорядились боги… Так распорядился херсир, что размещенные на ночлег в хозяйственных постройках союзники оказались первыми на линии огня, ибо их ночлежки очутились ближе всего к частоколу.

– Щиты! – короткий приказ, и херсир уже забрался на подставленные щиты.

Воины подняли своего вождя, и тот с высоты человеческого роста смог обозреть поле битвы.

Его мозг стремительно анализировал ситуацию: «Так-так… меря – интересно, сколько их? Бьют, суки, чудинов! Как бы те вообще не дернули бежать… С трех сторон приступили… ага… а чего же не окружили полностью? Оставили место для отхода?! Или…».

– Олаф! – с высоты позвал херсир.

Викинг тут же протиснулся сквозь строй товарищей.

– Щиты ему! – и когда помощник оказался рядом, тоже поднятый на щитах, Сигурд продолжил: – Олаф, видишь, они оставили одну сторону без внимания?!

– Да, – викинг кивнул.

– Сейчас мы ударим к воротам. Как только пробьемся, бери три десятка и обойди ту часть частокола. Сдается мне, там нас ждут. Все понял?

– Понял! – улыбнувшись лишь краем губ, ответил Олаф.

Он понял, куда клонит херсир. Ведь если в том месте действительно засада, ждущая в надежде, что обороняющиеся воспользуются лазейкой и начнут в панике покидать селение, то их тут же уничтожат. И если херсир прав, то устроившие засаду меря сами окажутся в западне.

– Опускай! – и щит дернулся…

Оказавшись на земле, Сигурд зычно скомандовал:

– За мной!

Дружина пришла в движение. Ширина между строениями позволяла идти по пять человек в ряд…

Навстречу бежали испуганные вепсы и что-то в панике голосили, поминая своего Юмала. «Плохо дело, если все побегут», – подумал херсир и почти сразу же перешел на бег. Воины последовали его примеру. Сигурд бежал впереди всех, а когда до места схватки оставалось не более трех десятков метров, он выхватил меч и крикнул:

– Скъяльборг!

Большие круглые щиты с грохотом сомкнулись, и монолитная стена из почти сотни воинов неотвратимо двинулась на врага. В этом месте, где Сигурд наметил удар, оказалось довольно много воинов меря. Они, в лохматых шубах и с масками на лицах, уже практически полностью уничтожили робко сопротивляющихся вепсов. Было видно, что союзников застигли врасплох. Трупы вепсов, в одном исподнем, валялись повсюду, видимо их порубили, пока они выскакивали из построек. Утоптанный снег окрасился кровью…

Уже несколько строений жарко горели, объятые пламенем, а огненные стрелы все продолжали перелетать через частокол…