— Насколько я понимаю, ты останешься здесь, Кармел, — вдруг сказала Элси. — Будешь жить с нами. Ты когда-нибудь думала о том, чтобы вернуться домой?

Снова вспыхнули воспоминания: доктор Марлин в классной комнате, Аделина плачет в спальне матери, мисс Карсон выходит из комнаты и падает в обморок.

— Герти часто твердит об этом. В Лондоне живет ее тетя Беатрис. И она говорит, что когда-нибудь поедет домой.

— Для некоторых из нас Англия навсегда остается домом, — заметила Элси. — Одни не могут забыть эту страну. Другие больше не хотят ее видеть.

— Думаю, это зависит от того, что с ними там произошло.

— Но здесь тебе было хорошо? — спросила Элси, посмотрев на меня немного растерянно.

— О да, я абсолютно счастлива. Вы были со мной… и Тоби… иногда.

Она кивнула.

— Может, ты выйдешь замуж и поселишься здесь.

— Замуж? За кого?

— Все в руках Божьих, как говорится. Тут есть молодые люди. Некоторые из них очень милы. Например, племянник Джо, Уильям. Он немного застенчивый, но, живя здесь, начал выползать из своего панциря. Джо говорит, что он очень помогает ему по хозяйству. И у него хватит денег, чтобы купить себе недвижимость, когда он еще немного поучится. Уильям тут, поблизости. Мы будем часто с ним встречаться. Он приезжает вместе с Джо.

— Но замуж ведь не выходят только потому, что человек живет поблизости!

— Ну это тоже учитывается. Как ты можешь встретиться и узнать человека получше, если он будет далеко от тебя? И еще, мне кажется, что ты нравишься Джеймсу Форману.

— Джеймсу Форману?! Вы забываете о неприятностях в Суэце, когда он бросил нас. Не думаю, что он когда-либо оправится от смущения.

— Он был мальчишкой. Ты же не собираешься всю жизнь таить на него обиду?

— Нет. Но думаю, он сам себе этого не простит. Он всегда испытывает неловкость и стыд в моем присутствии.

— Бедняга, — улыбнулась Элси. — Ему хотелось бы, чтобы ты видела в нем героя, который бросается на помощь и поднимает тебя на корабль по веревочной лестнице.

— Но это сделал доктор Эммерсон.

— Джеймс славный парень. Он мне нравится. Но самое главное, он к тебе неравнодушен.

После этого я стала чаще думать о Джеймсе Формане.

Мы все растянулись на траве. Наши лошади были привязаны поблизости. Мы подъехали к ручью, который назывался ручей Ванды, на границе Йомалу. Мы ездили к Дженсенам, ближайшим соседям Форманов.

По неписаному закону соседи помогали друг другу, когда возникала необходимость. Джек Дженсен повредил ногу, когда чинил изгородь. И как только об этой новости узнали в Йомалу, Джеймс тотчас отправился туда предложить свою помощь.

Мы с Герти составили ему компанию, на случай, если понадобится помощь по дому. У соседа была только одна дочь, Милдред, и жена. Слуг у них не было.

Джеймс починил ограду, и мы возвращались, пообедав у Дженсенов. Мы уже проехали часть пути, оставалось преодолеть несколько миль. И мы решили отдохнуть, поэтому и остановились тут. Джеймс достал из седельной сумки бутылку домашнего вина, приготовленного миссис Форман, разлил его по стаканчикам и раздал нам. Он всегда возил с собой вино, потому что часто в дороге хотелось освежиться, а мест, где можно было это сделать, было немного. В таких ситуациях отчетливо понимаешь, какая это огромная, малозаселенная страна.

Было приятно отдохнуть под теплым октябрьским солнцем, которое через несколько недель начнет нещадно палить. Мы лежали и лениво беседовали ни о чем.

Герти сказала, что она не знает, что делать теперь, когда она окончила школу.

— У тебя масса дел по дому, — заметил Джеймс. — Маме нужна твоя помощь.

— Если бы я смогла скопить немного денег, я бы хотела съездить к тете Беатрис.

— Вернуться домой?! — воскликнул Джеймс.

— Вот именно, — ответила Герти.

— Только на время, — сказала я.

Герти поколебалась.

— Она тоскует, — сказал Джеймс. — Я всегда знал. Это заметно по тому, как Герти говорит об Англии. А ты, Кармел? Где бы ты хотела жить?

— Это зависит от того, где будет мой отец.

Они, конечно, поняли, что я говорю о Тоби. Они уже знали, что он мой отец, а не дядя, как им сказали, когда мы плыли на «Королеве морей». Ни Джеймс, ни Герти особо не интересовались подробностями. В этом они сильно отличались от меня. Мне всегда хотелось знать детали.

— Джеймс просто влюблен в Австралию, правда, Джеймс? — сказала Герти.

— Теперь это наш дом, насколько я понимаю. Мы приехали сюда и начали все с начала.

— И ты хочешь всю жизнь провести здесь, занимаясь хозяйством? — спросила я.

— Нет, — горячо возразил Джеймс, — не хочу. Я уже решил, что буду делать. Я собираюсь искать… опалы… Мы как раз живем в нужном месте. Тут, в одном местечке под названием Лайтнинг Ридж, есть месторождение этих камней.

И снова в моей памяти вспыхнула картина: я в гостиной, мы пьем чай, и Лусиан Кромптон говорит об опалах.

— Тогда почему люди, которые ищут опалы, не находят их? — спросила Герти.

— Не говори глупостей, Герти. Их же нужно искать! Именно этим я и собираюсь заняться. Я уже решил.

— Ну по твоим словам выходит, что, если все найдут опалы, в Австралии будут жить одни миллионеры.

— Я собираюсь найти опалы, — сказал Джеймс.

— А ты, Кармел? — спросила Герти.

— Я хочу ходить в море с отцом.

— Женщин-матросов не бывает.

— Но есть женщины-стюарды, — возразила я.

— Нет, тебе это не понравится. Это будет infra dig[4], особенно если учитывать, что твой отец — капитан. Ты просто отправишься с ним в путешествие. Это будет весело.

— Я уеду сразу после Рождества, — сказал Джеймс. — Отец говорит, что мне нужно выбросить это из головы. К нам на ферму как-то приходил человек, который об этом рассказывал. Это было, когда вы уехали в школу. Мы с ним почти всю ночь проговорили. Он рассказывал нам, как они находили старые овраги и работали на ручьях — когда они копались там, им приходилось быть очень осторожными, ползая по грязи, — и о том, что самые красивые черные опалы найдены именно в Австралии. Всем приходится жить в каких-то лачугах, прямо возле того места, где они работают. Конечно, по субботам они собираются одной большой компанией. Танцуют, поют старинные песни, какие пели на родине. Иногда зажаривают поросенка, и все приходят на угощение. Это замечательная жизнь. И потом, всегда есть надежда…

Говоря это, он смотрел на меня.