– Димон, нож нужно держать в ножнах, – заботливо сказал Вован, – а то можешь порезаться.

– За собой следи, – проворчал, засмущавшись, Димон, – у самого нож, наверно, не точен. Даже если захочешь – не порежешься.

– А это что? – спросил я, проведя пальцем по щеке Вована, рассматривая следы угля на пальце и кусая губы, чтобы не рассмеяться, – это и есть ваша идея? А пушки деревянные потому, что атака психическая?

– Где же мы тебе настоящие пушки найдем? – пожал плечами Димон. – Для психической атаки и такие сойдут. Надеюсь, до ближнего боя не дойдет, а издали от настоящих не отличишь. А идея вот в чем… Шварца в хищнике помнишь? – спросил Димон.

– Ну? – поднял я брови.

– Представь себе: идешь ты по незнакомому лесу, вооруженный до зубов, – в лицах начал рассказывать Димон, иногда перебиваемый восклицаниями Вована. – Озираешься по сторонам, всматриваешься в неизвестность, и вдруг прямо на тебя летит подвешенное на лианах бревно, утыканное огромными иглами. – Я охнул и инстинктивно отпрянул. – Допустим, ты успел увернуться, – я с облегчением вздохнул, – но от петли, которая унесет тебя к кронам деревьев вверх ногами, ты не спасешься. – Глаза Димона блеснули хищными искорками. Мне опять стало не по себе. – И, наконец, яма с кольями, присыпанная травой, завершит предназначенное тебе, злодею! – На последнем слове я уже не на шутку испугался, но не за себя, злодея, конечно! А за моих братков. Уж больно они вошли в образ. Я, конечно, не сомневаюсь, что они выкопают яму и набьют на бревно гвоздей, но наши гости настоящие профессионалы и не играют в войну. Они убивают!

– Ну хорошо! А вы кто? «Крепкие орешки»? Нико? То есть Ники́,– поинтересовался я.

Они переглянулись. Видимо, братки еще не задумывались над этим.

– Чур, я Рэмбо, – выпятив грудь, сказал Вован.

– Тогда я Бэтмен, – подбоченившись ответил Димон. – И я сильнее!

– Почему это Бэтмен сильнее Рэмбо? Кто это проверял? – возмутился Вован.

Далее произошло выяснение в стиле Вована с Димоном, кто сильнее: Сильвестр Сталлоне или Майкл Китон?

Пришлось мне вмешаться.

– Вован, Димон, где ваш патриотизм? Вы же русские! Вы должны быть богатырями! Вы Алеша Попович и Добрыня Никитич! – сказал я.

– Точно! А интересно, кто-нибудь когда-нибудь выяснял, кто из нас… из них… в смысле богатырей, сильнее? – спросил Димон. (Почему он всегда задает такие дурацкие вопросы?)

– Так давай прямо сейчас и выясним! – Вован встал в боксерскую позу. (Господи, и этот туда же.)

– Брейк! Пусть это будет Илья Муромец! – отрезал я, а в голову полезли глупые мысли (видимо, это заразно!). Кто сильнее? Железный человек или Росомаха? Роберт Дауни или Хью Джекман?

Мои размышления прервал Хортус. Покосившись на братков, он сообщил, что отбывает по делам и за старшую оставляет Элеонору, по-отечески (т. е. по-прадедовски) поцеловал меня в лоб и исчез.

А дурацкие мысли опять полезли в голову. Есть же еще Супермен! Его нельзя списывать со счетов, тем более что сине-красный костюмчик все еще лежит на полочке в моем шкафу. А в хорошей пьесе ружье, висящее на стене, просто обязано выстрелить, пусть даже и в конце действия.

* * *

Образ героя в кинематографе, литературе и фольклоре неоднозначен. Глядя на конкретные примеры западного и отечественного героя, можно вывести некоторые закономерности. Зорро, Капитан Америка, человек-паук, Супермен, женщина-кошка и прочие яркие представители западной культуры обычно самостоятельно, в одиночку спасают мир, а этот самый мир тихо в сторонке наблюдает за мучениями супергероя и смиренно ждет развязки. А посмотрите на отечественного супергероя. Сплошной коллективизм. Ну, посудите сами: богатыри в разном качестве и количестве, от трех до тридцати трех персон, гардемарины, Тимур и его команда, Неуловимые мстители, Чапай, Анка да Петька; Трус, Балбес и Бывалый… Хотя что это я? Эти уже немного не оттуда. Даже Иван-царевич был не один, а с серым волком. Так что Вован с Димоном просто обязаны продолжить старую русскую традицию бить врагам морду коллективно. А если они не справятся – на помощь придут мужики, бабы, старики да дети малые с рогатинами, вилами да граблями. Вы народ наш со счетов не списывайте. Народ плюс кое-какое обмундирование – о-го-го, какая сила получится. Какое обмундирование? Шапки-невидимки, например. Сколько их у нас имеется? Как одна? Давно инвентаризацию делали? Ну хорошо! А что там еще есть? Сапоги-скороходы? Гусли-самогуды? Тоже подойдут, если голову включить. Скатерть-самобранка, наконец. Хотя нет! Это не совсем то. Пожалуй, она понадобится только в финале.

* * *

То, что напереводил профессор, не укладывалось в голове Его Солнцеподобия. Манускрипт писал человек, владеющий странными знаниями. Он называл себя словом, значения которого не понимали ни профессор, ни Его Солнцеподобие. Этот человек по имени Биформис утверждал, что в родном мире диктатора есть какие-то спрятанные ворота в мир, где есть источник с водой, дарующей вечную жизнь. Живой водой. Он пошутил? Может быть, конечно, но зачем? Он же никогда не смог бы увидеть их вытянувшиеся лица. Сам-то он, похоже, не был бессмертным, хоть и жил долго. Этот Биформис так сокрушался, что был изгнан из своего мира и заперт здесь. Он жил местью и потратил свою жизнь на то, чтобы открыть ворота, что ему не удалось.

«Бессмертие! Даже представить страшно. Бессмертие – это сколько? Триста? Пятьсот? Тысячу лет? А после тысячи что? Еще тысяча? А конец будет? И что, все время один? Скучно! – Его Солнцеподобие забегал по кабинету. – Может, жену тоже напоить живой водичкой? – Его Солнцеподобие был уверен, что поиск ворот и воды просто вопрос времени. – Так она мне за пару тысяч лет осточертеет. Гарем? Нет! Это тоже не выход! Может, дети могли бы скрасить мое одиночество в бесконечности? Но какой принц не мечтает стать королем? А бессмертные сыновья, наверное, никогда не смогут унаследовать титул бессмертного отца. А если им надоест ждать? Хорошо если к этому времени я сам уже «наемся» властью. Друг? Разве у диктатора могут быть друзья? Эти друзья готовы в любой момент воткнуть нож тебе в спину».

В ногу ткнулся холодный нос Жардена. Пес завилял хвостом, преданно глядя в глаза Его Солнцеподобия.

– Может, тебя взять с собой в вечность, Жарден? – Диктатор потрепал пса по голове. – Так тебе же тоже подружка потребуется!

«Стоп! А как же мой быт? – опять задумался Его Солнцеподобие, подходя к висящему на стене зеркалу. – Постоянно меняющийся штат прислуги и кабинет министров?» – диктатор провел рукой по старинной золотой раме и сказал вслух:

– Умели же делать старики всякие бесполезные красивые штуки, а? Как ты считаешь, Жарден? – Пес в ответ еще активнее завилял хвостом.

«Может, стоит создать класс избранных? – продолжал размышлять диктатор, разглядывая свое отражение в зеркале. – Что это? Прыщик? Нет, показалось. А остальные? Не будет ли волнений и бунтов? Кто не захочет жить вечно, ну, или хотя бы долго? Нам будет грозить перенаселение. Уже сейчас нам приходится захватывать все новые и новые территории для того, чтобы прокормить быстро растущее население. И куда они так плодятся? – Его Солнцеподобие, глядя в зеркало, выпрямил спину, завел левую руку за спину, а правую сложил на груди, засунув большой палец под край борта мундира. Похоже, это любимая поза диктаторов всех времен и народов. – Нам поможет режим повышенной секретности! Глядишь, пару поколений протянем. Еще пару поколений можно протянуть на патриотизме и воинском духе. Население будет «занято» на полях сражений где-нибудь на окраине галактики. А лет через триста что-нибудь придумаем».