— Он с тобой, небось, не чаи гонять собирался?

— Нет…

— И девушку твою оприходовать они собирались вполне по-серьезному. Так что выбирай, родной: либо ты, либо они!

Парень вздрагивает и крепко сжимает в руке нож. Нагибается к лежащему. Тот дергается и хрипит. Не совсем правильно у него вышло, ну, да это только в кино с первого раза у всех получается.

— Нож оботри. Об одежку или еще обо что-нибудь. Окровавленный в ножны не убирают. Кровища загниет — пахнуть будет, да и заржаветь может. Привыкай, парень, — вышел воевать, так не менжуйся.

Пока рыжий занимается девушкой и обшаривает мертвых бандюков (а то, что это бандюки, я уже больше не сомневаюсь), возвращаюсь к Хамзату. Он уже слегка очухался и копошится на траве. Подхватываю ножом кусок одежды одного из убитых, причем выбираю наиболее окровавленную ее часть, сворачиваю в комок и запихиваю этот самодельный кляп в рот бородатому. Помимо своей прямой функции, это заодно и на психику давит. Чувствовать запах свежей крови и понимать, что этот человек только что с тобой разговаривал — тот еще напряг. Пускай поразмыслит над перспективой своего дальнейшего существования и прикинет, сколь велики шансы, что оно продолжится хоть сколько-нибудь. Тем временем, девушка приходит в себя и первым делом хватается за оружие.

— Вы кто?

— Конь в пальто! Все вопросы после задавать будем, сейчас надо ноги делать отсюда.

— На вас форма похожая…

— Похожая на что?

— У них, — кивает девушка на лежащих на траве бандитов, — тоже в такой форме люди есть.

— Ага, — киваю на автомат, — и оружие такое же. Вот что, милая моя, давайте после побеседуем! Сейчас эта гопа закончит ваших убитых шмонать и сюда рванет. Проведать, куда это их товарищи подевались. Вы к встрече с ними вполне готовы? Я, если честно сказать, хоть и готов, но отнюдь ее не жажду. Так что собирайте трофеи, и в темпе вальса топаем отсюда куда-нибудь подальше.

Вздергиваю на ноги бородатого и подзатыльником указываю ему направление движения.

— А он вам зачем? — интересуется девушка.

— В нарды поиграю. А то тут знающих людей как-то не попадается.

Девчушка обиженно замолкает.

Мы отошли от места боя уже около километра, когда сзади суматошно замолотили автоматы.

— Да не дергайтесь вы! — поворачиваюсь к своим спутникам. — Это они своих отыскали. Вот окрестные кусты и прочесывают. Думают, что там лопухи вроде вас сидят.

— Зачем вы так? — обижается рыжий. — Мы не солдаты, это верно. Но ведь нас некому было научить.

— Для того чтобы понять то, что операция пошла куда-то вкось, большим умом обладать не надобно. Вы, ребятки, интересно знать, на что рассчитывали? И кого ждали, кстати говоря? Да и вообще, кто вы такие и откуда взялись на мою голову?

— А вы кто такой? — осмелев спрашивает девушка.

— Я ведь сказал: конь в пальто.

— Ну, если серьезно?

— ФСБ, майор Рыжов. Что я тут делаю? Это, милая, задача не для вашего ума. В настоящий момент занят тем, что пытаюсь вытащить нас всех из той задницы, куда вы только что попали. Повторяю свой вопрос: кто вы такие и что тут делаете?

Из сбивчивых объяснений девушки и парня выяснилось следующее. Это брат и сестра. Жили они неподалеку отсюда в небольшом лесном селении. Когда начались всякие неприятные штуки, и по радио стали приходить вести одна тревожнее другой, население поселка не на шутку встревожилось. Народ тут был тертый, жизнью битый и совершенно справедливо ничего хорошего от жизни не ожидал. Как-то вот не водилось в здешних краях оптимистов…

Свет в поселке вырабатывал собственный генератор, поставленный еще в советское время на запруде, так что от окружающего мира население зависело не так уж и сильно. Хлеб пекли сами, благо запасов пока хватало.

— А когда по радио передали, что Москва накрыта ракетным ударом, все как-то растерялись.

— Это что же, прямо в новостях и сообщили?

— Нет, конечно. У нас отставной капитан жил. Он сам из этих мест, вот после службы и вернулся. А с собой он привез радиоприемник, какие на военных самолетах стоят. Он как раз на таком-то и летал. Там и в аварию попал, ногу ему отрезали. Раньше-то еще, при советской власти, у таких пилотов льгота была: могли они квартиру в крупном городе получить, как на пенсию уйдут. А сейчас все это отменили. Дали ему бумажку какую-то. Говорят, по ней жилье можно получить. Он два года-то так и мыкался, даром что на одной ноге, а потом, как понял все, домой и вернулся. Бумажку эту на стену прибил, по праздникам в нее из мелкашки стреляет, как выпьет. А вот приемник он сильный привез. Антенну к нему сделал. Очень хорошо по нему станции всякие ловились.

— Ловились?

— Ну, сейчас-то и слушать некого. Кого по радио ни поймаешь — так все больше помощи просят, либо ругаются с кем-то. Вот по этому-то приемнику мы все новости и узнавали.

— И каковы же новости были?

Перехватив удивленный взгляд девушки, поясняю ей:

— Я в тайге два месяца без связи просидел. Наша рация накрылась, а другой не положено. Ждали мы, что к нам связной выйдет. Однако его все нет и нет. Вот я за связью-то и пошел. И ничего толком понять не могу. На контрольный пост вышел — так он разгромлен весь, люди убитые лежат. Поселок проходил — так там и вовсе никого нет, как Мамай прошел. Что у вас тут творится? Это что за отморозки с вами перестреливались?

— Да хороших-то новостей, почитай, и нет никаких. Питер, вон, почти весь разбомбили. С тех краев и не слышно никого. В Москве что-то прилетело, да не один раз. Ростов, Волгоград — да всего и не упомнишь сразу. В общем, плохо все. Телевидение все умерло, радио считай что и вовсе нет никакого. Капитан целыми днями у приемника сидит да ручку крутит. Так до сих пор ничего хорошего и не услышал. Слава Богу, что хоть к нам ничего не залетело!

— А что, могло?

— Да кому мы тут интересны? Военных тут почти что и нет. Тюрьма вон стояла недалеко. Так оттуда почти все и сбежали. Да не одна здесь тюрьма была. Полгода назад еще большой лагерь построили, аккурат перед всем этим кошмаром только людей туда и привезли. Вот они и бегают у нас теперь по округе.

— Сбежали?

— Как же! Выпустили их!

— Это у кого ума хватило?

— Власть нонешняя. Как все плохеть-то стало, он и объявил, что теперь никакой власти, окромя его любезного, в этих краях нет и больше не будет. И объявил всем амнистию. Так что видели вы, чем теперь они занимаются.

— Там вроде все в полицейской форме были…

— Так настоящей полиции, почитай, и не осталось никого. Те, кто сразу с Верзилиным пошли, те остались. Начальники теперь. А всех прочих в один день за ворота выгнали. Те же, кто сразу с ним не пошел, ушли в лес, да на том пропускном пункте, что вы видели, и сидели. Я так думаю, они помощи ждали откуда-то. Да только не пришел к ним никто.