– Еще две минуты, и ты бы оказалась на пол пути в Саид-Абаба. – Его улыбка погасла. – И ты не послушалась меня. Она радостно засмеялась.

– Павде хотелось бежать сегодня утром. – Она похлопала кобылу по шее. – А Селик слишком медлителен.

– Странно, что он все же сумел перехватить вас. – Губы Галена изогнулись в жесткой улыбке. – Никогда больше так не делай, Тесс. Впредь ты должна всегда меня слушаться. Особенно, когда мы выезжаем за городские стены.

– Но здесь не опасно. Мы катались по этой дороге каждый день всю последнюю неделю и ничего не случалось. – Тесс оглядела равнину с невысокими, покрытыми зеленью холмами. – Вы же видите, здесь никого на многие мили вокруг. Я говорю… – Она запнулась и показала на высокое круглое сооружение на втором холме: – Что это?

Он взглянул по направлению ее руки, и лицо его мгновенно помрачнело.

– Это сторожевая башня. Она построена еще моим дедом. Отсюда часовые могли наблюдать за передвижением караванов с золотом из рудников на холмах Заландана, и таким образом предотвращать возможные набеги разбойников. В последнее время она не используется.

–Почему? Здесь их больше нет? – Да нет, недругов и всяких нелюдей сколько угодно. Некоторые вещи почти не меняются. – Тогда почему же…

– Пора возвращаться. – Гален резко развернул Селика, что очень удивило ее. – Я и так потерял много времени сегодня.

Тем не менее он не считал сегодняшнее утро никчемным, пока она не увидела башню.

– Она выглядит… покинутой. Паулина мне однажды рассказывала сказку о ведьме, которая заточила свою горячо любимую дочь в башню, чтобы защитить ее от жестокого мира и не допустить, чтобы кто-нибудь похитил ее.

– Странно, что такая история могла привлечь внимание нашей любвеобильной Паулины. Тесс засмеялась.

– Так вот, дочь отрастила очень длинные косы, и с их помощью возлюбленный взбирался к ней. Каждую ночь он звал ее: “Рапанзел, спусти свои косы”. Тогда она протягивала ему их, он забирался по ним в башню и проводил с ней ночь. Это как раз тот сюжет, который мог заинтересовать Паулину.

– Чем все закончилось?

– Не знаю. Паулину интересовала лишь часть этой истории. – Она с любопытством оглянулась на башню. – Можно мы завтра заглянем в нее?

– Нет!

Резкость его тона ее удивила, и она; увидев выражение его лица, судорожно вздохнула И инстинктивно сжала поводья Павды.

– Держись подальше от этой башни. Тесс.

– Почему?

– Проклятие, разве мало того, что я так сказал? – яростно спросил он. – Ты что, собираешься оспаривать каждую мою просьбу? Держись подальше от башни.

– Не очень-то благоразумно с вашей стороны не отвечать почему, – сказала она обиженно. – Если там опасно, скажите мне…

– Опасно, – подтвердил он кратко.

– Разбойники?

– Нет.

– Башня разрушается?

– Не знаю. Я туда не заходил уже много лет.

– Тогда я не вижу причины…

– Тебе совсем не обязательно ее знать. – Его глаза сверкнули на окаменевшем вдруг лице. – Я сказал уже, что тебе нельзя там появляться.

– Но если там нет никого, то от кого…

– От меня. – Угроза вибрировала в тихом голосе Галена. – От меня, черт возьми!

Он сжал бока Селика и галопом промчался мимо Тесс к воротам Заландана.

– Я сегодня видела сторожевую башню на холме, Алекс. Очень мрачное место. – Тесс старалась говорить небрежно, глядя на шахматную доску. – Гален сказал, что ее построил его дед.

– В самом деле? – Алекс пошел ладьей. Тесс внимательно изучала доску.

– Почему ею никто больше не пользуется?

– А ты спрашивала об этом у него?

–Да.

– Если бы Гален хотел, чтобы ты знала, он бы сам сказал тебе.

– Вы оба просто невыносимы. – Она хмуро взглянула на него. – Почему вы от меня что-то скрываете?

– Ты не можешь знать всего, бесенок. – Алекс откинулся в кресле. – За последнюю неделю ты таскала меня по всему городу, поглощая виды и сведения обо всем, словно прожорливая маленькая девочка – конфеты.

– Меня интересует Заландан. – Она провела пальцем по белой королеве из слоновой кости. – Я не понимаю, зачем Галену необходима эта таинственность вокруг башни.

Алекс стал очень серьезен.

– Держись подальше от башни. Тесс. Тебе не понравится то, что ты найдешь там.

– Паутину и мышей.

– И воспоминания.

– Воспоминания? – Она взглянула ему в глаза. – Ты что-то знаешь об этом. Расскажи мне. Он покачал головой. Она еле слышно пробормотала проклятие.

– Прошлое не может причинить вред.

– Смотря какое оно. Такое, как у Галена – слишком горькое и безжалостно-жестокое, – может.

– Такие тяжелые воспоминания? Алекс медленно покачал головой.

– Оставь попытки, бесенок. – Он помолчал немного и добавил: – В Галене живут два человека, и между ними постоянно идет борьба. Даже сейчас. До тех пор, пока он держит свой ад и дьявола под замком в аду, он для тебя не опасен.

Она скривилась.

– Ты преувеличиваешь. Гален всегда держит под контролем свои эмоции. Алекс загадочно улыбнулся.

– А ты хочешь раздразнить тигра.

– Конечно, нет, я только любопытна.

– И нетерпелива, – мягко сказал Алекс. Она даже не подозревала очевидность сказанного кузеном. Святые небеса, она лишь надеялась, что Гален этого не заметит. За последнюю неделю Тесс так измучило отношение шейха к ней, намеренно заставляющего ее балансировать на грани дразнящей нежной влюбленности и тайной чувственности, что она ощущала свое полное бессилие и растерянность.

Внезапно в середине спора или шутливого разговора он мог коснуться ее с вожделенной нежностью, обронить слово, и этого, оказывается, достаточно, чтобы ввергнуть ее в пучину неясного томления и непонятных желаний. Напряжение нарастает в ней с каждым днем; она, затаив дыхание, мучительно ждет его нежных слов и взглядов. Можно подумать, что она, изнемогая от страстного желания быть с ним, только и мечтает, когда он протянет ей хотя бы палец, за который она с радостью ухватится.

Она вспыхнула и встала.

– Я не знаю, что ты имеешь в виду. И я устала от этой дурацкой игры. Пожалуй, я найду Виану, и мы пойдем к птицам. Ты с нами?

Он взглянул на шахматную доску.

– Думаю, нет. Я уезжаю в Тамровию сегодня днем.

Она быстро обернулась к нему. – Зачем?

– Гален хочет знать, обнаружил ли твой отец, что ты покинула Францию. Совершенно очевидно, что мне надо быть под рукой, когда это случится.