Пэм поморщилась.

– Хорошо, я все поняла: ты блюстительница нравственности нашей семьи. Но твоя миссия выполнена, тебя здесь больше ничто не держит, поэтому укладывай-ка свой саквояж, милая моя, и выметайся!

Неожиданно Лайза замерла с широко распахнутыми глазами, затем прижала пальцы к приоткрывшимся губам. Пэм решила было, что это результат произведенного ее словами эффекта, и даже успела спросить себя, уж не проснулась ли в Лайзе совесть, как та вдруг метнулась к балкону.

– Боже мой! Там же все промокло!

Спустя несколько минут, поминутно чертыхаясь и придерживая одной рукой обернутое вокруг туловища полотенце, Лайза втащила с балкона в гостиную свой саквояж.

– Что за… – начала было Пэм, но договорить ей не удалось.

Лайза начала причитать, извлекая из открытого саквояжа одну вещь за другой. Все они промокли до такой степени, что вода с них капала.

– Ужас! Кошмар! – восклицала Лайза. – Хоть выжимай… Это же все теперь годится только на помойку!

– Не стоит преувеличивать, – усмехнулась Пэм. – Ведь после стирки вещи сушат – и ничего, они выглядят нормально.

Лайза бросила на нее через плечо злобный взгляд.

– Замшевые жакеты не стирают! Свитера из ангорской шерсти чистят сухим способом!

Брови Пэм удивленно поползли вверх.

– Ты привезла сюда свитера? Зачем?!

– На всякий случай. Мало ли что… А теперь все пропало! Кошмар!

– Действительно, – насмешливо согласилась Пэм. – Только одного не пойму: как твой чемодан оказался на балконе?

Лайза шмякнула какую-то вещь в саквояж так, что только брызги полетели.

– Это все ты виновата!

Пэм от души рассмеялась.

– Да, конечно! Как это я сразу не догадалась? Всегда и во всем виновата я!

– Кто же еще? – прошипела Лайза, устремив на нее убийственный взгляд. – Ведь это из-за твоих слоновьих палочек! Развела тут такую вонь, что дышать невозможно. Все пропиталось этим запахом насквозь. На рассвете я выбралась из гамака, чтобы принять душ, достала полотенце из саквояжа, чувствую – так и несет от него индийскими благовониями! Ну я и выкатила саквояж на балкон. Думаю, пусть проветрится. Крышку открыла! А пока находилась в ванной, хлынул ливень. – Она застонала в бессильной злобе. – Здесь такие дорогие шмотки… Платья от-кутюр, не то что твое тряпье… – Тут во взгляде Лайзы промелькнула какая-то мысль, и она с вызовом произнесла: – Ты должна возместить мне ущерб!

Пэм заморгала.

– Я?!

– Разумеется! Ты виновата, значит, тебе и раскошеливаться!

– Неправда, это тебе пришло в голову выставить саквояж под открытое небо.

– А может, я не соображала, что делаю! – взвизгнула Лайза. – Может, ты довела меня до нервного срыва! Мне в кошмарном сне не могло привидеться, что меня тут ждут слоновьи ароматы, грохот, от которого лопаются барабанные перепонки, ночлег в гамаке и тушеная гусеница на обед!

Пэм чуть склонила голову набок.

– Что ж поделаешь, милая моя, это Австралия. Местный колорит и все такое… И потом, тебя ведь никто здесь не задерживает. Наоборот, я прямым текстом предложила тебе убраться из моего номера, и как можно скорее!

Лайза захлопнула крышку саквояжа.

– Не двинусь с места, пока не выпишешь чек!

– О, даже так… Что ж, придется попросить кое-кого, чтобы тебе помогли.

Пэм подошла к стоявшему на полу стационарному телефону, сняла трубку и набрала номер дежурного вестибюля.

– Энди? Доброе утро. Пожалуйста, возьми кого-нибудь из рабочих, кто покрепче, и поднимись ко мне. Моей гостье нужно помочь покинуть гостиницу. Да-да, ты правильно понял. Жду. – Затем она повернулась к Лайзе. – Через минуту-другую сюда придут. Лучше оденься, а то как бы твое полотенце не сползло, пока тебя будут отсюда выпроваживать…

18

После отъезда Лайзы Пэм вздохнула с облегчением. Жизнь вошла в свою колею, но с приятным дополнением в виде Джоша. Они виделись часто, по телефону разговаривали несколько раз в день. Периодически Пэм разрешала Джошу остаться у нее на ночь.

Она была бы не прочь, если бы он оставался каждый раз, когда они встречались, но тогда ее работа над приведением в порядок гостиницы оказалась бы под угрозой срыва.

Да и Джошу нужно было уделять внимание своему ночному клубу, тем более что он затеял расширение и пристраивал к основному залу дополнительный, чтобы затем соединить оба помещения входом. Строительство шло днем, а ночью основной зал продолжал работать в обычном режиме.

Пэм и Джош постоянно рассказывали друг другу о своей работе – только не по ночам, когда им бывало не до разговоров, – так что о скуке даже речи быть не могло. Кроме того, они загорали на пляжах, купались в море, ужинали в прибрежных ресторанчиках…

Месяца через два Джош сказал, что их приглашает на ужин его бабушка Эмми. Так Пэм познакомилась с милейшей старушкой, как Джош ее называл. Эмми действительно оказалась очень приятным, простым, легким в общении человеком. С ней Пэм чувствовала себя несравненно лучше, чем в компании собственных родственников. Больше всего ей понравилась дружеская непринужденность, с которой бабушка и внук подтрунивали друг над другом. Это было нечто такое, чего клан Гарменов-Нортни был лишен начисто.

Словом, отношения с Джошем развивались как нельзя лучше, и все же в душе Пэм время от времени шевелилась тревога. Из памяти не шли оброненные Лайзой, полные ядовитого сарказма слова: «Уж не замуж ли ты за Джоша собралась? Сумасшедшая! Неужели непонятно, что этот красавец просто охотится за твоими деньгами?». Да и все воспитание Пэм сводилось к тому, что молодым мужчинам доверять нельзя.

А вдруг и правда? – порой думала она, ворочаясь без сна в постели. Вдруг Джош вынашивает планы чисто финансового характера? Ведь ему прекрасно известно, кто я такая.

Ответа Пэм не находила. А кроме того, ее мучило еще одно подозрение иного характера: ей казалось, что Джош чего-то недоговаривает. Особенно когда речь шла о его работе. Случалось, он как-то странно умолкал, обрывая себя на полуслове, а когда Пэм начинала допытываться до сути, отделывался шуткой. К концу третьего месяца их знакомства у нее уже появились такие мысли – а может, у Джоша вовсе не ночной клуб? Может, он занимается какой-нибудь противозаконной деятельностью? Конечно, с ним чертовски приятно и у него замечательная бабка, но все это не исключает какой-нибудь нехорошей подоплеки.

Наконец Пэм надоело терзаться сомнениями, и она попросила Джоша сводить ее в свой ночной клуб.

– Ты в самом деле хочешь? – немного удивленно спросил он.

Пэм улыбнулась.

– Зачем бы я заводила об этом речь? Конечно, хочу. Правду сказать, я еще никогда в жизни не бывала в настоящем дамском ночном клубе.