– Итак, – начала она со вздохом, – в январе между медиамагнатом из Нью-Йорка, лондонским миллиардером, московским олигархом, американским консультантом по политическим коммуникациям и лидером норвежской партии националистов состоялась телефонная конференция. Что общего между всеми этими людьми?

– Похоже на дурацкие анекдоты с тем же вопросом. Какая разница? Позволь задать тебе более животрепещущий вопрос: почему эта конференция пробудила твой инстинкт сыщика?

– Возможно, на ней обсуждался перевод денежных средств из офшорного банка, – пояснила Дженис.

– Это так банально, а ничего другого у тебя нет? – закатил глаза Давид.

– Одним из клиентов этого банка является Эйртон Кэш, – небрежно сказала она, уверенная в его реакции.

– Только не это, я тебе запрещаю! – запротестовал Давид. – Тебе одного раза мало? Если ты снова за него возьмешься, он обвинит тебя в преследованиях.

– Этим аргументом он уже злоупотреблял.

– Однако выиграл дело и разорил тебя! Хотя мы и так едва сводили концы с концами, по крайней мере ты. По-моему, ничто не мешает этим стервятникам немного поболтать между собой, финансовые интересы наверняка их сближают.

– Да, но какие именно, мой дорогой Ватсон?

Ранен, убит. Давид понял ее намерения. Чтобы это выяснить, Дженис нужно проследить перевод до отправителя, а значит, взломать базу данных банка. У нее уже был такой опыт, но цена оказалась слишком велика.

– Постой, ты сказала, что на этом дружеском собрании был лидер какой-то норвежской партии?

Она кивнула. Давид изогнулся, вытаскивая из кармана телефон.

– Сегодня утром мне что-то попадалось об одном происшествии в Норвегии…

Он промотал ленту новостей до нужного сообщения и гордо его продемонстрировал:

– Это случайно не тот тип, о котором ты говорила?

И Дженис обнаружила, что Викерсен совсем недавно был убит.

– Да, именно тот. Но что-то я сильно сомневаюсь, что это случайность.

В чем Дженис не сомневалась, так это в том, что ей попалось очень сложное дело. Подарок судьбы, возможность взять реванш и восстановить свою репутацию.

– Или проклятие, – поправил ее Давид.

Она сходила за смартфоном в прихожую и отправила сообщение Екатерине. Нужно как можно быстрее поделиться с ними своими открытиями. Дженис назначила встречу на форуме, которым «Группа 9» обычно пользовалась для связи. Она собиралась провести день в редакции, а там, на ее взгляд, сеть была недостаточно безопасной для прямого общения.

– Ты опять якшаешься со своими приятелями в белых шапках? – обеспокоился Давид.

Вернувшаяся в гостиную Дженис расхохоталась.

– Они не белые шапки, а серые шляпы, дурачок. Grey hat.

– Так объясни разницу, – обиделся он. – Ладно, чем мне заняться?

– Ничем, иди в мастерскую и занимайся своими картинами, как обычно.

– А, так, значит, вот что ты отвечаешь, когда тебя спрашивают, чем занимается твой друг Давид: «ничем»!

– Я не это имела в виду.

– Но сказала именно это! Афремов, Гринберг и Малновицер были бы счастливы узнать, что занимались «ничем», как и Рубин. И Шагал.

– Давид, прекрати.

– А Ицхак и Зоя Черкасская, по-твоему, тоже занимаются «ничем»? – продолжал Давид, повышая голос.

– Ну ладно, можешь помочь мне в расследовании, теперь тебя все устраивает?

– Пожалуй, да, по крайней мере, на данный момент, – отвечал тот с наигранно-оскорбленным видом.

– Но при одном условии. Хватит строить из себя еврейскую мамочку. Что бы я ни решила предпринять, не желаю выслушивать призывы к осторожности.

– Еврейскую мамочку… Как лестно. Позвони, когда я тебе понадоблюсь, а я пока немного позанимаюсь ничем в мастерской.

Дженис пошла переодеваться. Время было уже не раннее, а ей хотелось как можно скорее оказаться в офисе и встретиться с главным редактором.

День третий, Лондон

Самолет приземлился с опережением графика. Пройдя таможенный контроль, Екатерина предложила добраться до центра города общественным транспортом, но Матео собирался покопаться в интернете, так что ему нужно было оставаться на поверхности. Он увлек ее к стоянке такси и продиктовал водителю адрес отеля, расположенного в районе Мейфэр.

Войдя в холл «Коннота», Екатерина залюбовалась неброской роскошью отеля. Матео получал ключи; она удивилась, что никто не попросил у нее паспорт. «Скромное очарование английской буржуазии», – подумала она.

– Ты постоянный клиент, или они принимают меня за твою любовницу? – шепнула она ему в лифте.

– Думаю, тебе понравится панорама, – вместо ответа сказал он и нажал на кнопку верхнего этажа.

Полулюкс поразил ее до глубины души. Екатерина никогда еще не ночевала в таком изысканном номере. В маленькой гостиной стоял стол и кресло в стиле Регентства; кровать в соседней комнате была такая большая, что она могла бы спать поперек нее. Екатерина рухнула на нее и со вздохом удовольствия зарылась в мягчайшее пуховое одеяло.

Потом она вышла на балкон, чтобы полюбоваться обещанной панорамой. Перед ней громоздились крыши Лондона, и она представила вдали кварталы, которыми когда-то грезила: Вестминстер с его дворцом, Праймроуз-Хилл с его лавками антикваров, Ковент-Гарден с его театрами, Кэмден с его блошиным рынком…

«Коннот» возвышался над площадью, затененной двумя раскидистыми платанами. Екатерина наклонилась, чтобы посмотреть на ресторан на первом этаже. Застекленная терраса напомнила ей кофейню в Осло, то историческое утро и первую встречу с человеком, который увез ее из родного города и который сегодня будет спать с ней. Она повернулась и молча взглянула на него.

Матео сидел за столом в салоне, пальцы порхали по клавиатуре ноутбука. У него было лицо ребенка, полностью поглощенного своим занятием. Она не стала его тревожить и разнежилась под теплыми лучами солнца, заливавшего кирпичный фасад отеля.

Короткий, но, безусловно, заслуженный отдых прервала эсэмэска.

– Дженис хочет, чтобы мы собрались на форуме через два часа, – сообщила Екатерина Матео.

– Знаю, она только что мне написала на почту, она что-то нашла на серверах Викерсена. Не хочешь пока немного прогуляться?

– Или немного помять эту огромную кровать с такими соблазнительными подушками, а потом прогуляться, порядок действий можешь выбрать сам.

Матео с видимой неохотой встал.

– Ладно, забудь об этом, – с обидой сказала Екатерина.