Дальше «Центральный Комитет в том же 1946 году принял ряд постановлений, канонизировав, таким образом, процесс „разоблачения и полного преодоления всяких проявлений космополитизма и низкопоклонства перед реакционной культурой буржуазного Запада“».

Конечно, от человека церкви нельзя требовать, чтобы он точно знал, чем занимались те или иные члены Политбюро или когда именно была «какая-то там кампания против космополитизма», но все же мы вынуждены выразить удивление и кое-что уточнить.

Во-первых, Жданов никогда не был главой какой бы то ни было фракции. Во-вторых, в 1946 году ни Жданов, ни кто-либо другой о «безродных космополитах» ничего не говорили. Лет за сто до этого говорил о них Виссарион Белинский, в КПСС не состоявший. В-третьих, «резкое осуждение космополитизма» произошло не в 1946-м, а в 1949 году, и к Жданову это не имело никакого отношения: в это время его уже не было в живых.

Что же касается 1946 года, то Жданов тогда действительно выступил с резким осуждением, но не космополитов, а журналов «Звезда» и «Ленинград», да двух прекрасных русских писателей — Анны Ахматовой и Михаила Зощенко. И было тогда постановление ЦК, отмененное позже. Вот такие пироги…

В свое время между Лениным и Сталиным возникло важное расхождение по вопросу об административно-государственном устройстве страны. Ленин был за союз равноправных республик, Сталин — за автономизацию, за Российскую Советскую Социалистическую Республику. Победила точка зрения Ленина: был создан СССР.

Не могу не процитировать здесь один архивный документ той поры, который уж очень живо перекликается с днем нынешним, — письмо К. Е. Ворошилова, командовавшего тогда войсками Северо-Кавказского военного округа, И. В. Сталину от 21 января 1923 года:

«Дорогой Иосиф Виссарионович!

Поздравляю тебя еще с одной автономией! 15 февраля в ауле Урус-Мортан, что в 24 верстах от Грозного, на съезде представителей аулов при торжественной обстановке провозглашена автономия Чечни. Выезжали в Чечню Микоян, Буденный, Левандовский и я. Впечатление: чеченцы, как все горцы, не хуже, не лучше. Муллы пользуются неограниченным влиянием, являясь единственной культурной силой. Свое положение служители аллаха используют со всем искусством восточных дипломатов. Население пребывает в первобытной темноте и страхе божием. Наши велеречивые и многомудрые коммунисты, работающие в Чечне, по-моему, ничему не научились и не могли ничему научить. Расслоение, „опора на бедняцкие элементы“, „борьба с муллами и шейхами“ и прочие прекрасно звучащие вещи служили им удобной ширмой для прикрытия собственного убожества и непонимания, как подойти к разрешению стоящих на очереди вопросов».

Так молодой Клим Ворошилов из далекого 23-го года тычет носом старика Ельцина, а с ним и Черномырдина да Шахрая в стоящие перед ними на очереди вопросы и учит, как надо их решать, поскольку «велеречивые и многомудрые» коммунисты, став антикоммунистами, растеряли и без того небольшие сбережения своих черепных коробок. Он говорит им: «Дураки только могут верить в возможность проведения в Чечне всяческих „расслоений“, „влияний через бедноту“ и пр. чепуху… В Чечне патриархально-родовые отношения сохранились почти в полной мере. Всякий бедняк муллу и святого почитает во сто раз больше, чем кулака… До тех пор, пока мы не создадим в Чечне кадры преданных, знающих Чечню и ей знакомых работников, придется иметь дело с муллами» (Военные архивы России. 1993. Выпуск первый, с. 406–407).

Такие кадры, такие работники, о которых мечтал Ворошилов, совсем недавно в Чечне были, и под их руководством республика превратилась в цветущий край России, но президентские советники по национальным вопросам вроде Старовойтовой, министры национальных дел вроде Шахрая, советники по безопасности вроде Батурина не поехали в Чечню, когда там назрел конфликт, как поехали Ворошилов, Микоян и Буденный, а для «прикрытия своего убожества и непонимания проблем» наговорили в московских кабинетах с мягкими креслами столько вздора, и по причине собственного убожества их так внимательно слушали отцы отечества, что, в конце концов, знающие, преданные кадры оказались дискредитированы, все запуталось, смешалось, и вот в результате — реки русской и чеченской крови.

* * *

В наши дни о ликвидации республик и возвращении к губерниям сказал несколько лет назад В. Жириновский. И вот теперь, вслед уже не за Иосифом Виссарионовичем, а за Владимиром Вольфовичем поспешает о. Иоанн: «Страна, как это было раньше, должна делиться на административно-территориальные районы (назовите их губерниями или краями — безразлично), а национальная самобытность российских народов при этом должна бережно сохраняться в рамках культурно-национальной автономии» («РГ», 22.02.95).

Итак, Жириновский и митрополит заодно. Но ведь между их позицией и сталинской — пропасть! Сталин в сущности предлагал лишь сохранить то, что было веками, к чему люди привыкли, с чем сжились, а лидер ЛДПР и его высокопреосвященство предлагают ликвидировать то, что живет уже более семидесяти лет, и вернуться назад. Эта идея, как и другие идеи обоих авторов, поражают своей оторванностью от реальной жизни. Да, в губернском устройстве страны есть свои преимущества. Но как можно надеяться, что граждане Татарстана или Башкирии легко и просто согласятся снова стать жителями Казанской и Уфимской губерний! Это после стольких-то лет республиканского статуса… Если сталинский план в конкретной исторической обстановке того времени мог быть осуществлен мирно, то нет никакой уверенности в том, что для внедрения подобного прожекта ныне можно обойтись без тех методов, которые, увы, так хорошо известны теперь по Чечне.

Как бы то ни было, а позицию свою автор выразил ясно и твердо: он за губернское устройство, за унитарное государство. Мы не согласны с такой позицией, но готовы уважать определенность, с которой она выражена. Однако вот что гневно воскликнул о. Иоанн в этой же газетной проповеди в другом месте: «130-миллионный русский народ не имеет в Российской Федерации своей государственности, а 300 тысяч ингушей — имеют!» («РГ», 22.02.95)

Ну, во-первых, желательно бы знать, если пишешь об этом, что ингушей даже во всем СССР было меньше 200 тысяч, а в Ингушской Республике, являющейся ныне формой их государственности, и вовсе лишь около 135 тысяч, а не 300. Нас же, русских — уж это-то нельзя не знать русскому архипастырю, — в Российской Федерации не 130, а 120 миллионов. Выходит, в одном случае ничего не стоило прибавить тысяч 170, а в другом аж 10 миллионов.

Но суть не в цифрах, а в том, что о. Иоанн негодует: почему русский народ не уравняли с ингушами, почему не дают ему такую же форму государственности, т. е. из адептов губернского, унитарного устройства страны его уже увлекло в ряды непримиримых противников такого устройства, ратующих за республики. Митрополит оказался с теми русскими суперпатриотами, в том числе, многими коммунистами, которые еще не так давно стенали на всех трибунах СССР: «Гляньте, в полуторамиллионной Эстонии есть своя Академия наук, а у русских ее нет. Дискриминация!.. В трехмиллионной Армении свой ЦК партии, а у нас его нет. Русофобия!.. В четырехмиллионной Молдавии свой ЦК комсомола, а у нас им и не пахнет. Геноцид!..»