Потом оба встали, как по команде, и подошли к двери гостиной. Логан раскрыл ее, пропустил женщину вперед и протянул руку для прощания. Поколебавшись мгновение, Дженнифер легонько пожала ее. Вдруг Джереми ощутил непреодолимый прилив эмоций, настолько мощный и переполняющий его, что он испытал почти физический шок. Логан выдернул руку, стараясь скрыть шок, вымученно улыбнулся, нескладно попрощался и быстрым шагом направился по коридору.

— Это произошло три ночи назад, — сказал Джереми молодому парню, управлявшему катером. Парень, которого звали Хиршвельдтом, кивнул.

— Были сумерки. Я находился на мостках за Зеленым сектором и проверял подающие трубопроводы установки для преобразования метана. Неожиданно уронил разводной ключ. Когда наклонился, чтобы его поднять, посмотрел на болото и увидел… ее.

Они находились примерно в полумиле от станции и шли в направлении на северо-восток — вернее, медленно ползли сквозь губчатую растительность Судда. Это была невероятно трудная поездка через несколько сред — грязь, воду и клубки папоротника-орляка. Словом, болотный катер пробивал себе дорогу через водные заросли потустороннего мира. Одну минуту они барахтались в тягучей черной тине, которая, казалось, вот-вот затянет катер в бездонную пучину, в следующее мгновение перепрыгивали через спутанные заросли камышей, мертвых пней, водных гиацинтов и длинных, похожих на кнуты жгутов травы. Смеркалось, и дымное солнце, казалось, садилось в болото позади них.

Наконец катер с дрожью остановился. Хиршвельдт огляделся и взглянул назад, в направлении к станции.

— Ну, где-то здесь, пожалуй.

Логан кивнул, глядя на него. Он читал о Хиршвельдте — втором машинисте, ранее участвовавшем в трех экспедициях Портера Стоуна. Высококвалифицированный оператор и наладчик всевозможных сложных механических систем, особенно дизельных двигателей. Его психологический портрет — Стоун составлял их на всех перспективных сотрудников — свидетельствовал об очень низком коэффициенте нестереотипного мышления и расторможенности. Другими словами, Хиршвельдт был последним человеком, которому могло что-то привидеться.

Теперь, когда они прекратили движение, тучи москитов и других летающих и жалящих тварей закружились над ними, почуяв добычу.

Запах Судда — вернее, исходившая от него вонь тления, разложения и метана — был нестерпимым. Открыв спортивную сумку, Логан извлек из нее цифровую камеру, настроил вручную и сделал несколько снимков окружающего пейзажа, поражавшего однообразием. Потом он снял все это в замедленном режиме на видеокамеру. Взял образцы ила и растительности, закрыл мензурки пробками и отложил в сторону. Наконец достал из рюкзака небольшой ручной прибор, на котором располагались цифровое считывающее устройство, аналоговая кнопка и два тумблера. Аккуратно перейдя на нос катера, включил прибор, настроил кнопку и поводил устройством перед собой.

— А это что? — спросил Хиршвельдт с профессиональным любопытством.

— Счетчик ионов в воздухе.

Логан посмотрел на дисплей, снова подрегулировал переключатель и сделал вторую проводку. Затем записал основные показания и вернулся на свое место в катере. Здешний воздух был ионизирован сильнее, но не настолько, чтобы об этом тревожиться — примерно пятьсот ионов на один кубический сантиметр. Джереми повернулся к Хиршвельдту.

— Вы можете описать то, что видели, пожалуйста? Мне нужно как можно больше подробностей.

Тот помедлил, припоминая подробности.

— Она была высокой. Худой. Шла медленно над поверхностью болота, вон там.

Логан посмотрел на лабиринт из спутавшейся растительности.

— Она скользила или спотыкалась?

Машинист покачал головой.

— Ее походка была необычной.

— Что вы имеете в виду?

— Я хочу сказать, что она шла медленно, очень медленно — как будто была в трансе или же гуляла во сне.

Джереми записал это в своем блокноте.

— Продолжайте, пожалуйста.

— Вокруг нее распространялось слабое голубое свечение.

— Опишите его, пожалуйста. Устойчивое, как свет лампы накаливания, или оно переливалось подобно северному сиянию?

Хиршвельдт отмахнулся от назойливого комара.

— Оно колыхалось. Но очень медленно. И она была молода.

— Почему вы так решили?

— Ну, она шла так, как ходят молодые. Не как старуха.

— Цвет кожи?

— В сиянии трудно рассмотреть. Было довольно темно.

Логан сделал еще несколько записей.

— Вы можете описать, во что она была одета?

— В платье, с высокой талией, почти прозрачное. Перехваченное в талии лентой, спускавшейся почти до ее колен. Поверх плеч была какая-то треугольная штука. Мне кажется, из того же самого материала.

«Египетская накидка или шаль с капюшоном», — подумал Логан, делая быстрые записи. Одеяние знати или, возможно, жрицы. Подобно той, о которой упоминала Ромеро и которая исчезла из ее офиса. Он спросил ее о пропаже; Тина объяснила, что планировала надеть ее на прощальный вечер в честь успешного завершения экспедиции.

— Вы смогли бы узнать эту женщину, если бы увидели еще раз? — спросил Джереми.

Хиршвельдт помотал головой.

— Вряд ли. Было слишком темно. Кроме того, накидка на голове мешала рассмотреть ее лицо. Даже когда она взглянула на меня.

Логан остановился на полуслове.

— Она посмотрела на вас?

Машинист кивнул.

— На вас? Или в направлении станции?

— Когда я уставился на нее, она остановилась. Потом медленно повернула голову. Я увидел ее глаза, сверкнувшие в темноте.

— Вы сказали, что видели что-то на ее голове. Как оно выглядело?

— Оно было похоже на… тело какой-то птицы. Пернатое существо с длинным клювом покрывало ее голову, подобно шляпе. Крылья свисали по обе стороны лица, закрывая уши.

«Сокол Гора, в виде мантии. Жрица, вне всякого сомнения».

Логан сделал последнюю запись в блокноте, потом сунул его в сумку.

— Когда она взглянула на вас, появилось какое-нибудь чувство или ощущение?

Хиршвельдт нахмурился.

— Ощущение?

— Ну, знаете, что-то вроде приветствия… Узнавания…

— Странно, что вы об этом спросили. Когда я впервые увидел ее там, посередине болота, она мне показалась… чем-то… опечаленной. Но когда повернулась ко мне, я почувствовал нечто иное.

— И что же? — подбодрил Логан.

— Ощутил гнев. Настоящий гнев. Не знаю почему. Но после этого у меня появилось странное ощущение. Страшная сухость во рту, и я не мог сглотнуть. Минуту смотрел в другую сторону, потом протер глаза. Когда же оглянулся, она уже исчезла.