— Ну ты и залепил! — упорствовал Кошмарик, понявший, что друг каким-то образом обо всем догадался. — Разве сам не помнишь, что мы продали монету?

Володя, видя, что Ленька что-то утаивает, махнул рукой и стал натягивать джинсы. Он знал, что мама сдержит слово и, как ее ни уговаривай, увезет его с дачи через два дня. Он уже не беспокоился по поводу существования на горе какого-то ненормального. Желтой рубашки у него не было, а поэтому, зная склонность маньяка, ему лично и бояться-то было нечего. Что хотел продать Кошмарик, его тоже мало волновало. Его друг все время что-то продавал, а поэтому наличие у него какой-то монеты, возможно и не древнеримской, Володя оспаривать не собирался. Он прошел на кухню, поцеловал маму и в прекрасном расположении духа сел есть манную кашу.

За стеклами веранды голубело небо, зеленели ветви яблонь и беззаботно щебетали птицы, не знавшие о существовании на свете ни добра, ни зла.

Кошмарик вскоре забыл о разговоре с Володей. Он с утра ждал покупателя монеты. Как он определит именно душителя, Ленька пока не знал, но очень надеялся на свое чутье. Еще меньше знал Ленька, как ему поговорить с покупателем так, чтобы он выложил за несуществующую монету не меньше полутысячи долларов, на которые Ленька очень рассчитывал. Только шантаж, но очень тонкий, шантаж «на цыпочках», мог обеспечить ему победу в психологическом поединке с душителем. Короче, Кошмарик полагался на свою ловкость да на обстоятельства, удобные для его предприятия.

Ленька полеживал в гамаке, когда из-за забора раздался мальчишеский крик:

— Эй, кто там объявление писал о монете?

Он встрепенулся и вывалился из гамака.

Хорошо было уже то, что на объявление откликнулись. Он подбежал к калитке и вышел за ворота. Перед ним стоял мальчишка лет одиннадцати — двенадцати, приличный с виду, хорошо, дорого одетый.

— Это ты, что ли, римскую монету продаешь? — спросил он, щуря от солнца глаза.

— Ну, я, — буркнул Кошмарик, понимавший, что пришел совсем не тот человек, какой ему нужен.

— А показать можешь? Я монеты собираю, у меня уже приличная коллекция. Покажи!

Кошмарик попал в затруднительное положение.

— Это ты сам собираешь или… твой папка? — решил спросить он, надеясь на то, что отец мальчишки может оказаться тем самым, нужным ему человеком.

— У меня нет отца, — ответил мальчик. — У меня только мама, ей нравится, что я увлечен нумизматикой. Ну, показывай.

— Знаешь, дорогая ведь монета, древняя, потому и дорогая… — произнес Кошмарик, зачем-то оглядываясь, точно готовясь к отступлению.

— Ну сколько, сколько она стоит?! — каким-то нетерпеливым, капризным тоном спросил мальчик. — У моей мамы есть деньги, она заплатит, только ты вначале монету покажи. Может, она фуфловая какая-нибудь, ничего не стоит. Много же всяких подделок.

Кошмарик понял, что спасти его может только обида на грубияна.

— Фуфловая? — завопил он. — Да ты сам фуфловый! Серебряная монета, самая крутая, а стоит — тысячу баксов! Понял? Еще раз мою монету обругаешь, по мозгам схлопочешь!

Мальчишка так и отскочил от Кошмарика. С удивленно-испуганным лицом, стоя на расстоянии метров пять от Леньки, он закричал:

— Ты чего, двинутый, что ли? Я у тебя монету по объявлению пришел покупать, а ты грозишь? Тысячу баксов! Да кому твое фуфло нужно за тысячу?! Строит из себя крутого, а у самого и нет ничего! Голяк!

Кошмарик кинулся было к мальчишке, но тот припустил вдоль по улочке так шустро, что Ленька, взволнованный и обиженный, только послал ему вслед несколько сильных выражений и пошел назад к дому. Забравшись в гамак, он закрыл лицо концом бандана, будто ему мешало солнце. Володя, читавший книгу, усмехнулся про себя — он слышал, как кричал мальчик-покупатель, а поэтому четко вообразил весь разговор. Ему было жаль другана.

Кошмарик лежал в гамаке час, два. Тело его уже онемело, веревки сетки больно врезались в бока, но уйти домой он не мог. Когда время близилось к обеду, калитка скрипнула, послышалось шарканье чьих-то ног, раздалось старческое покашливание, и он сквозь дрему услышал:

— А кто, скажите на милость, молодые люди, здесь будет обладателем славного царского имени Леонид?

Володя показал рукой на лежащего Леньку, который успел заснуть, но голос вошедшего во двор старичка его разбудил, и теперь он, зевая, спускал на землю ноги.

| — Ну, я Леонид, — уставился он на пришельца, какого-то старорежимного, в белом костюме и в шляпе, — таких друзья видели только в ретро-фильмах. — А почему это мое имя царское? — не мог не спросить польщенный Кошмарик.

Старичок, опираясь на трость, просеменил к скамейке, врытой в землю рядом со столом, и с приятнейшей улыбкой заговорил:

— Молодой человек, неужели вы забыли историю? Не помните битву у Фермопильского прохода? Ведь тогда спартанский царь Леонид с тремя сотнями воинов дрался против полчищ персидского царя. Там полегли все спартанцы! Знаете, что было начертано на камне, положенном на месте битвы?

Кошмарик ничего не слышал не только о каком-то камне, но и о своем древнем тезке. Главным же было то, что в этом старозаветном деде никак нельзя было признать душителя. Руки любителя истории и звучных имен так и тряслись — куда уж такими руками хватать людей за горло? И раздраженный Кошмарик невежливо спросил:

— Что там написали на камне, я не знаю, но мне вот что интересно: вы зачем сюда пришли?

— Как же? — вдруг нахохлился старичок. — Я прочел объявление о продаже монеты. Я никогда не видел римских монет пятого столетия до новой эры, вот и пришел взглянуть. Покажите мне вашу монету, сударь. Ведь это вы повесили уведомление о продаже?

— Ну я, — почти грубо ответил Кошмарик, — но только вы что думаете, у меня здесь музей? Я не показываю монеты — я их только продаю.

— Хорошо! — еще больше нахохлился дед, став похожим на драчливого петушка. — Вы вначале покажите, а я потом уж буду решать: купить мне ее у вас или нет.

— Монета очень дорого стоит. Она вам не по карману! — зазвенел металлом голос Кошмарика.

— А вам откуда знать о толщине и глубине моего кармана? — выпрямился на скамейке старик и даже стукнул своей тростью о землю.

Кошмарик, и сам не любивший, когда сомневались в его покупательских способностях, на сей раз решил идти до конца.

— От вас за сто километров пахнет бедностью, дедуля! Куда вам купить монету за тысячу долларов?

— Да я вам полторы тысячи дам, если сочту, что ваш товар меня устраивает! А что до бедности, то мне сдается, что этим пороком страдаете вы, раз решили расстаться с реликвией! Так вы покажете мне монету?

— Нет, не покажу! — отрезал Кошмарик. — Во-первых, вы тут сидите и стебаетесь надо мной! Во-вторых… во-вторых, продал я уже монету, вот так!

Старичок широко раскрыл от удивления глаза: