Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Собеседники Платона, ученые мужи 401 г. до Р.Х., вслушиваются в слова рассказчика Крития. Он упоминает (и такая фраза уж точно могла бы родиться из-под моего пера!), что когда-то боги разделили всю землю между собой. Каждый владел определенными регионами, а нас, людей, считал своей собственностью и подопечными. Тут Критий говорит о Греции до потопа, а следовательно, до разрушения Атлантиды. Однако нигде он не приходит даже к мысли, что Атлантида тогда была составной частью географического пространства Греции. Афины находятся на расстоянии примерно 300 километров от Трои — если плыть морем. Но Троя расположена к северо-востоку от Афин, тогда как Атлантический океан находится в противоположном направлении.
Мудрый Солон, записавший в Саисе историю об Атлантиде, жил приблизительно в 640–560 гг. до Р.Х. Разрушение Атлантиды/Трои произошло бы тогда за 600 лет до этого времени. В Египте Солон узнал, что море в окрестностях бывшей Атлантиды несудоходно из-за ужасного количества ила и грязи, образовавшихся после гибели Атлантиды. Вот только море у Трои вкупе с проходом через Дарданеллы язык не поворачивается назвать «несудоходным». Наоборот, из-за своего положения в этой части моря Троя/ Атлантида должна была бы процветать. Дарданеллы даже после гибели Трои были судоходны. И если подтасовать факты, что после разрушения
Трои/Атлантиды греки вновь «расчистили» несудоходную зону, тогда сами-то греки должны были знать об этом. За 600 лет до Солона!
Кроме того, Критий однозначно дает понять, что даже при «эллинских» (то есть греческих) именах «речь идет о мужах из мест чужих». А потом вводит в рассказ подробности в таком невероятном количестве, что благодаря их точности и многообразию историю только с большой натяжкой можно было бы назвать плодом фантазии:
«…Однако должен я рассказу моему еще одно краткое замечание предпослать, чтобы вас не удивляло, когда услышите вы эллинские имена, где речь идет о мужах из мест чужих; должно вам причину того знать. Солон, имевший в виду имена сии для своей поэмы использовать, взялся за исследование их собственного значения и обнаружил, что египтяне тоже перевели их, старейшие, на язык свой. Он сам, со своей стороны, еще раз смысл каждому имени придал и записал их, на наш язык переведя. И эта запись была во владении деда моего, а теперь в моем и с детских лет моих тщательно прорабатывалась. Итак, когда придет вам очередь имена выслушивать такие, как здесь они звучат, то не удивляйтесь, ибо известна вам теперь причина. А долгого рассказа начало гласит следующее…»
Здесь мы находим подтверждение существования письменного изложения легенды об Атлантиде, которым обладал сам Критий: «…и эта запись была во владении деда моего, а теперь в моем…».
Критий.
Сообразно со сказанным раньше, боги по жребию разделили всю землю на владения — одни побольше, другие поменьше — и учреждали для себя святилища и жертвоприношения. Так и Посейдон, получив в удел остров Атлантиду, населил ее своими детьми, зачатыми от смертной женщины, примерно вот в каком месте города: на равном расстоянии от берегов и в середине всего острова была равнина, если верить преданию, красивее всех прочих равнин и весьма плодородная, а, опять-таки, в середине этой равнины, примерно в пятидесяти стадиях от ее краев, стояла гора, со всех сторон невысокая. На этой горе жил один из мужей, в самом начале произведенных там на свет землею, по имени Евенор, и с ним жена Левкиппа; их единственная дочь звалась Клейто. Когда девушка уже достигла брачного возраста, а мать и отец ее скончались, Посейдон, воспылав вожделением, соединяется с ней; тот холм, на котором она обитала, он укрепляет, по окружности отделяя его от острова и огораживая попеременно водными и земляными кольцами (земляных было два, а водных три) большей или меньшей величины, проведенными на равном расстоянии от центра острова, словно бы циркулем. Это заграждение было для людей непреодолимым, ибо судов и судоходства тогда еще не существовало. А островок в середине Посейдон без труда, как то и подобает богу, привел в благоустроенный вид, источил из земли два родника — один теплый, а другой холодный — и заставил землю давать разнообразную и достаточную для жизни снедь.
Произведя на свет пять раз по чете близнецов мужского пола, Посейдон взрастил их и поделил весь остров Атлантиду на десять частей, причем тому из старшей четы, кто родился первым, он отдал дом матери и окрестные владения как наибольшую и наилучшую долю и поставил его царем над остальными, а этих остальных — архонтами, каждому из которых он дал власть над многолюдным народом и обширной страной. Имена же всем он нарек вот какие: старшему и царю — то имя, по которому названы и остров, и море, что именуется Атлантическим, ибо имя того, кто первым получил тогда царство, было Атлант.[2] Близнецу, родившемуся сразу после него и получившему в удел крайние земли острова со стороны Геракловых столпов вплоть до нынешней страны гадиритов, называемой по тому уделу, было дано имя, которое можно было бы передать по-эллински как Евмел, а на туземном наречии — как Гадир. Из второй четы близнецов он одного назвал Амфереем, а другого Евэмоном, из третьей — старшего Мнесеем, а младшего Автохтоном, из четвертой — Еласиппом старшего и Мнестором младшего, и, наконец, из пятой четы старшему он нарек имя Азаэс, а последнему — Диапреп. Все они и их потомки в ряду многих поколений обитали там, властвуя над многими другими островами этого моря и притом, как уже было сказано ранее, простирая свою власть по сю сторону Геракловых столпов вплоть до Египта и Тиррении.
От Атланта произошел особо многочисленный и почитаемый род, в котором старейший всегда был царем и передавал царский сан старейшему из своих сыновей, из поколения в поколение сохраняя власть в роду, и они скопили такие богатства, каких никогда не было ни у одной царской династии в прошлом и едва ли будет когда-нибудь еще, ибо в их распоряжении было все, что приготовлялось как в городе, так и по всей стране. Многое ввозилось к ним из подвластных стран, но большую часть потребного для жизни давал сам остров, прежде всего любые виды ископаемых твердых и плавких металлов, и в их числе то, что ныне известно лишь по названию, а тогда существовало на деле: самородный орихалк,[3] извлекавшийся из недр земли в различных местах острова.
Критий предварительно сообщил, что имена в записях Солона переведены на греческий, но среди них все равно не обнаруживается ни одного имени, известного по сказаниям о Трое. Потом Критий рассказывает, что в той земле, Атлантиде, всегда были овощи и фрукты, замечательные на вкус. Почему? «Потому что климат ее тогда соединял тепло солнечное с влажностью». Это вообще к климату Трои никакого отношения не имеет. Там в течение всех зимних месяцев неуютно и холодно. Тропические фрукты и деревья там бы просто не выжили. В Атлантиде же их сколько угодно — круглый год напролет.
