Марни оказалась необычайно проницательной и сразу же начала объяснять мне, как я веду себя в отношениях не только с Артом, но и с остальными людьми. Оказывается, мне нужно было приводить в порядок – чистить – все свои отношения. Я всегда уделяла слишком много внимания работе и недостаточно – развитию и поддержанию личных связей. Очень скоро я усвоила: дело не в том, что я не знаю, как поддерживать прочные отношения. Проблема – в том, что мне надо уделять им больше внимания. Тогда отношения наладятся и будут не менее успешными, чем моя профессиональная карьера. Чтобы начать этот процесс, мне были нужны серьезное наставничество и сопровождение. Об этом пообещала позаботиться мой коуч.

Что такое чистка отношений? Мой любимый пример – отношения с… консьержем кооперативного дома в Нью-Йорке, где я живу. У меня есть отрицательная черта, которую мы с коучем как раз тогда определили, – меня очень легко обидеть. Мало того: раз обидевшись, я не пытаюсь исправить положение и залечить рану, а продолжаю внутренне кипеть. И, что самое плохое, – могу очень долго хранить обиду. Консьерж – человек, которому мне приходится доверять. Я вижу его по несколько раз в неделю – хоть и не дома, но сразу за дверью. Определенно: это кандидат «номер один» в очереди на чистку!

То, что показалось мне «оскорблением» со стороны консьержа, произошло вскоре после моего переезда в дом. Я попыталась обговорить с ним график доставки мебели. Но, в отличие от прежних, дружелюбных и всегда готовых помочь консьержей, этот говорил со мной очень сухо. Он сообщил, что не уверен, возможно ли согласовать график доставки, и посоветовал мне справиться об этом у коменданта. Казалось, он был слегка раздражен моим вопросом и определенно не хотел помогать.

Затем я стала замечать, что он никогда не смотрит на меня дружелюбно. Еще сильнее меня раздражало, что с остальными жильцами, как мне казалось, он держался гораздо любезнее. Он никогда сам не заговаривал со мной и не отвлекался от своих занятий, чтобы помочь мне. В конце концов я начала страшиться встреч с ним и старалась общаться с ним как можно меньше. Ведь было очевидно, что я ему не нравлюсь.

Близилось Рождество, и я приготовила для всего обслуживающего персонала дома поздравления и денежные подарки. Но я не смогла заставить себя поздравить консьержа: боялась даже встречаться с ним в холле – и решила, что на этот раз он обойдется без чаевых. Да, это был ужасный (кто-то скажет, глупый, ребяческий, незрелый – впишите сами) поступок, и я тут же пожалела о нем. Воспоминаниями о своем неподобающем поведении я мучилась весь следующий год.

Когда я рассказала Марни об этом случае и об отношениях с консьержем, которые определенно нуждались в чистке, она спросила, говорила ли я с ним о том первом дне и пыталась ли узнать, почему он был груб со мной. Нет, не говорила. Тогда Марни спросила, не была ли я излишне холодна с консьержем? Может, именно поэтому он так ко мне отнесся? Да, мое поведение действительно можно счесть холодным. Коуч заставила меня осознать, что все это время я складывала в собственной голове историю о злом консьерже, которому я не нравлюсь, – хотя именно от меня исходила холодность в общении с ним. Марни напомнила, что эти отношения – важные, их надо обязательно «почистить»: ведь консьерж представляет собой часть моего расширенного «дома». Он знал обо мне все: какую еду я покупаю в ресторане навынос, в какой химчистке чищу одежду, кто из друзей и когда бывает у меня в гостях. Часто консьержи узнают о наших романах раньше, чем лучшие подруги, потому что они всегда в курсе, кто приходит рано, а уходит поздно, и кто не уходит вообще. Марни сказала, что единственный способ навести порядок в отношениях с консьержем – рассказать ему, что я про него насочиняла, и послушать, его ответ. Она помогла мне разработать план и подобрать правильные слова.

Помню, в утро, когда «мой» консьерж дежурил, я сидела в спальне, в который раз мысленно повторяла свою «речь» – и совершенно не хотела спускаться в холл. Я испытывала то неприятное ощущение, какое бывает перед трудным экзаменом или первым выходом на сцену. Тем не менее мне как-то удалось встать на ноги и спуститься на первый этаж. Когда двери лифта открылись, я решительно двинулась к стойке дежурного и сказала слегка дрожащим голосом:

– Доброе утро… Мне надо кое-что спросить у вас. Но сначала должна сказать, что считаю весь персонал нашего дома замечательным и очень ценю вашу работу. Скоро Рождество, я чувствую себя очень неловко, потому что не поздравила вас в прошлом году. Я этого не сделала, потому что, мне кажется, вы испытываете ко мне неприязнь. Об этом я и хотела с вами поговорить.

Вот! Я сказала!

Консьерж был ошеломлен.

Через секунду, однако, он пришел в себя и принялся уверять, что не испытывает ко мне никакой неприязни. Просто он старается придерживаться с общении с жильцами «профессионального» стиля и не лезть ни в чьи дела – может, такое поведение я приняла за неприязнь? При этом он признал, что сильно отличается от других консьержей, которые любят болтать с жильцами и лезть им в душу.

Я поняла главное: он был искренне удивлен моими подозрениями в неприязненном ко мне отношении.

Я поблагодарила его за откровенность и сказала, что совершенно неправильно все поняла. И повторила, что считаю его и весь персонал дома прекрасными профессионалами, которые справляются со своими обязанностями, я с нетерпением жду возможности вознаградить всех на Рождество.

Наверное, это была не самая изысканная беседа в моей жизни, но я сделала важную вещь. Еще раз поблагодарив консьержа, я вылетела за дверь. Мчась по улице к метро, я чуть не расплакалась от облегчения: хотелось убежать как можно дальше от этого кошмарного, но зато успешного разговора.

Стоил ли он таких нервов?

Да, стоил.

Этот странный, неловкий и трудный разговор, вогнавший меня в жуткий стресс, полностью изменил наши отношения с консьержем. Теперь мы сосредоточились на позитивных взаимодействиях, и стали примерно на 300 % дружелюбнее друг к другу при встречах. Я готова была считать это своим персональным рождественским чудом.

Это всего лишь один пример того, как я приводила в порядок свои отношения с людьми. При этом я становилась все более чувствительной к «здоровью» всех личных связей в своей жизни. Передо мной стояла цель – почистить их все с помощью коуча.

Сработала ли эта стратегия в отношениях с Артом? Я поняла, что мне следует спросить себя: почему я хочу «починить» наши отношения? Потому что я люблю его и хочу провести с ним остаток жизни или мне просто нравится быть с кем-то, даже если этот человек мне не подходит? Арт был очень добр и умен – это мне нравилось. Но в образе жизни у нас с ним было очень мало общего. Самой значимой разницей было то, что у него в Нью-Йорке почти не было друзей и какой бы то ни было социальной жизни. Ему нравилось проводить время со мной, но совершенно не хотелось знакомиться с моими друзьями и подругами – а их становилось все больше. Кроме того, я не была уверена в том, что они понравятся Арту и смогут найти с ним общий язык. Он был изолирован от общества – прямо как я совсем недавно. Но ведь я сумела изменить свою жизнь, а остаться с Артом значило бы для меня вернуться к добровольной изоляции, которую я ликвидировала ценой огромных усилий. Кроме того, его не интересовала хорошая еда. Меня это задевало и лишний раз доказывало, что мы с ним не пара.