Потирая виски, я старался сосредоточиться.

Все как я и предполагал. Пластинка заиграла старую мелодию, она снова твердила одно и то же.

Мне стало интересно одно — ей самой не надоело это? Как долго она будет продолжать в этом духе? Нужно приказать применить к ней силу — пускай расколется и расскажет зачем она здесь, хотя я и сам догадываюсь.

Нужны только ее слова, подтверждающие мои догадки.

Поверхностный допрос, как всегда, прошел быстро. Верные друзья моего отца покинули комнату. На меня снова накатила волна эмоций в основном состоящих из злости. Все же слышал прекрасно. Понимал, что она врала. Чувствовал с каждым произнесенным ей словом ложь.

В какой-то момент не выдержал. Ворвался в камеру к ней.

Она все такая же спокойная была. Такая же красивая как прежде. На лице ничего не написано. Сидела расслаблено, создавая впечатление, что допрашивать сейчас будут меня и делать это представится именно ей.

Поразительно стало.

Ничего не мог с собой поделать, она лишала меня рассудка одним своим присутствием. Заставляла снова впадать словно в ступор, психоз. По этой причине я начал расхаживать из стороны в сторону, нервно махая руками. Я-то был разгневан то растерян, ранее я никогда не пребывал в таком состоянии. И Шира меня таким не видела.

Она по-прежнему была спокойна и вела себя невозмутимо. Это раздражало как никогда. Хотелось бить и крушить все вокруг, только вызвать бы какие-то эмоции с ее стороны.

Внезапно она что-то сказала шепотом, едва слышно, я не мог разобрать, что именно.

— Меня зовут Тора. — Чуть более громче произнесла она.

Сомнений не осталась, она шпион, киллер и бог знает кто еще. Очень недурной спектакль у нее получилось поставить, а я повелся.

Все становится ясно стоит ей назвать свое настоящее имя. В том, что она сейчас говорит правду у меня не остается никаких сомнений.

“Ну уж нет я так просто не отступлю. Я прикажу, чтобы из нее добыли информацию, которую она собрала за всю свою жизнь”.

Это первая мысль, которая пришла мне в голову стоило услышать признание девушки.

39

Вот и оказалось у меня ее добровольное признание. Как быстро девушка все рассказала. Видимо все-таки боялась меня.

Ну и ну — плохо же ее подготовили для такого серьезного дела. Она еще и успевала хвастаться своими способностями. Мне все равно было, она ничего не смогла бы мне сделать, а в особенности меня успокаивало то, что у нее не было ни шанса сбежать.

Она была тут одна, а нас много. К тому же среди стражников хватало обученных и опытных бойцов, способных противостоять Ростанке.

Я покидал камеру с одной лишь мыслью. О какой тирании шла речь? Не уж то она подумала, что я ей поверю? Слишком простые способы она выбрала. Хотела надавить на жалость? Как много вопросов было в голове, что она начала раскалываться. Нужно было пойти развеяться. К счастью, у меня есть Маркелл, который мог что-то посоветовать или помочь хотя бы просо развеяться и не думать о Шире. Или как было ее настоящее имя, которое я не запомнил.

Я хотел рассказать о произошедшем при встрече — мне нужно было мнение человека, который посмотрит на ситуацию со стороны.

До вечера оставалось совсем немного времени. Как раз хватило, чтобы приодеться и обдумать произошедшее.

В которой паз словил себя на мысли о том, что никак не мог выкинуть эту девчонку из головы. Нет, лучше мне сейчас не думать об этом. Пусть думают высокопоставленные военные, а мне потом предложат варианты, решения и тупи выхода из сложившихся обстоятельств.

Я был слишком зол сейчас и думать рационально вряд ли получилось. Вечер в клубе в объятьях красотки должен был помочь мне отдохнуть от всяческих забот и помочь мне выкинуть Ширу из головы хоть на время. Хотя только что я вспомнил ее настоящее имя. Ее звали Тора — она ведь призналась сама.

Как только стемнело мы с моим верным другом отправились в место, где нас по праву считали завсегдатаями и для нас всегда имелся зал, где нам не мог помешать никто кроме нас самих. На столе как всегда уже стояли охлажденные напитки, Маркелл сразу же открыл бутылку, и я принялся за свой рассказ.

Маркелл всегда умел слушать. Он не проронил ни слова пока я говорил. А говорил я довольно-таки долго. Я старался не растягивать рассказ о случившемся, чтобы не утомлять друга.

По итогу даже сам удивился тому, что все звучало не настолько серьезно и сокрушительно, как мне казалось. Каша в голове перестала вариться и мысли немного упорядочились. Если раньше я видел катастрофу, сейчас понимал, что ее не было.

Останется ли со мной подобное чувство на долго, или это временное облегчение?

— Ну ты и вляпался, братишка. И не говори мне, что ты не втюрился в эту Тору или как там ее звать, — Начал Маркелл, сразу резанув по больному. Я и не заметил, как к нам в третий раз заглядывал официант, а значит прошло больше часа, гораздо больше.

— С чего бы это?

Самого злили мысли о подобном, но я и подумать не мог, что кто-то со стороны заметил это.

— Да потому, что я в жизни не слыхал ничего подобного от тебя. Ты так завелся, рассказывая об этой проходимке, якобы спасшей твою королевскую шкурку. Ты никогда так долго не говорил о девушках. Мне во всяком случае. — Маркелл лежал на диване и подкидывал вверх скрученную салфетку, пытаясь добросить до потолка, но тщетно, он был слишком высоко.

Сам не знаю за чем, но я принялся оправдываться. Признавать его правоту не собирался ни за что, убеждая себя в который раз, что другу показалось. И вообще, что я злился на девушку совершенно из-за другого.

— Меня в первый раз так облапошили, устроили такой спектакль не поверить в который кажется невозможно.

— Все бывает