Внезапно глаза Пенелопы радостно вспыхнули. Проследив за ее взглядом, Грэм увидел тележку торговца овощами, которую предприимчивый владелец украсил разноцветными весенними цветами. Грэм приказал кучеру остановить экипаж.

Пенелопа вздрогнула от неожиданности, когда Грэм обхватил ее за талию и высадил из фаэтона. Оказавшись на булыжной мостовой, она удивленно посмотрела на мужа и хотела что-то спросить, но, увидев, с какой нежностью он смотрит на нее, залилась краской от смущения. Улыбнувшись, Пенелопа поспешно отвела глаза в сторону. Обняв жену за талию здоровой правой рукой, Грэм подвел ее к торговцу. Чувствуя сквозь; тонкий муслин платья тепло, исходившее от ладони Грэма, Пенелопа наклонилась, чтобы полюбоваться букетом тюльпанов.

Сначала они шутливо спорили о том, что лучше – дикие колокольчики или садовые нарциссы, а потом Грэм купил Пенелопе целую охапку цветов, которые напоминали ей ее деревенский сад. Радуясь этому подарку, Пенелопа подняла; глаза и только тут заметила, что они стоят перед очаровательной старой церковью, окруженной высокой живой изгородью. Ей хотелось поделиться с кем-нибудь своим хорошим настроением, и она решительно зашагала по дорожке, ведущей к крыльцу храма.

Опираясь на трость, Грэм двинулся за ней. На взгляд случайного зрителя, они, должно быть, были странной парой – сильно хромающий, огромного роста и сурового вида джентльмен в приталенном сюртуке, с повязкой на глазу и изящная молодая леди с весенним букетом в руках. Однако Грэма и Пенелопу мало волновало то, как они смотрятся со стороны.

Цветы, которые Пенелопа прижимала к груди, привлекли к себе пчел. Увидев, как одна из них нырнула в чашечку нарцисса, Пенелопа испуганно вскрикнула и резким движением отдернула букет от лица. Пчела вылетела и села на обнаженную ключицу Пенелопы, и виконтесса снова испуганно закричала.

Грэм тут же пришел на помощь своей даме. Попытавшись смахнуть пчелу ладонью, он сделал неловкое движение, и насекомое упало за лиф платья.

Пенелопа закричала от боли, когда рассерженная пчела ужалила ее. Потерявший терпение Грэм, выхватив букет из рук жены, швырнул его на землю расшнуровал лиф ее платья, разорвал тонкий батист нижней сорочки и засунул руку под ее одежду.

К счастью для Пенелопы, от взглядов посторонних их скрывала высокая живая изгородь. Пенелопа пришла в шок, когда пальцы преследовавшего пчелу мужа дотронулись до ее обнаженной груди. Несмотря на жгучую боль от укуса, Пенелопа испытала острое чувство наслаждения от этого прикосновения и, подняв глаза, встретилась с его взглядом. Выражение его лица оставалось непроницаемым. Пенелопа попыталась застегнуть лиф платья, но Грэм не позволил ей сделать этого.

Не говоря ни слова, Тревельян распахнул ее разорванную кружевную сорочку и, найдя след от укуса на нежной коже груди, озабоченно нахмурился.

Дрожь охватила Пенелопу, когда Грэм попытался выдавить яд из ранки. Она закрыла глаза от смущения, чувствуя, что его прикосновения обжигают ее сильнее, чем жало пчелы. Снова открыв глаза, она увидела перед собой лицо мужа, склонившегося над ней.

Они оба оцепенели и долго смотрели друг на друга в упор. Пенелопе казалось, что прошла целая вечность. Прохладные пальцы Грэма поглаживали место укуса, успокаивая боль. У Пенелопы перехватило дыхание. Она не хотела останавливать Грэма, и он тоже не желал выпускать ее из своих объятий.

– Я не знаю, какое средство применяют от пчелиных укусов, – сказал он хрипловатым голосом.

– Надо приложить к ранке кусочек сырого теста, – промолвила Пенелопа, удивляясь тому, что сумела хоть что-то сказать. Несмотря на связность речи, Пенелопа была близка к панике и плохо соображала.

– В таком случае надо поспешить домой. Думаю, там мы найдем тесто. – Голос Грэма был таким же ласковым, как и его прикосновение. Бросив взгляд на обнаженную грудь жены, он подхватил ее на руки и поспешил к экипажу.

– Что вы делаете, Грэм? Сейчас же отпустите меня, – в отчаянии прошептала Пенелопа, когда Грэм вышел из-за живой изгороди и оказался посреди толпы на многолюдной улице. Он не потрудился даже поправить разорванную сорочку на груди жены и зашнуровать лиф ее платья, поэтому Пенелопа чувствовала, как ее кожу припекает солнце.

– Нет, миледи, – ответил он и неторопливо поднялся в экипаж, не выпуская ее из рук.

Посадив Пенелопу себе на колени, он приказал кучеру трогаться. Пенелопа поняла, что муж собирается разжать объятия, и бросила на него изумленный взгляд, вместе с тем чувствуя, как сердце ее трепещет от радости.

__ Мне уже не больно, Грэм, – сказала она. – мы не можем ехать так до самого дома!

Усмехнувшись, Грэм усадил ее удобнее и приклонил ее голову к своему плечу.

– Отчего же? Отважным рыцарям и героям, одержавшим победу, полагаются кое-какие привилегии за их подвиги!

Пенелопа хотела было возмутиться, но вместо этого весело рассмеялась. Ей приятно было находиться в объятиях мужа. Прикосновения Грэма воспламеняли ее, и она жаждала его ласк.

– В награду за поединок с пчелами не получают принцессу, милорд, – заметила она.

– К черту пчел! – промолвил Грэм и, бросив дерзкий взгляд на просвечивавшую сквозь прозрачную ткань сорочки грудь Пенелопы, продолжал: – Я требую награду за то, что не овладел вами прямо там, в кустах.

– Грэм! – возмущенно воскликнула Пенелопа и стала торопливо зашнуровывать лиф платья.

– О нет, остановитесь, это – часть моей награды, – заявил он и схватил ее за руки. Его взгляд завораживал Пенелопу. – Если вы прикроете грудь, я буду вынужден предпринять решительные меры, о которых мы оба впоследствии пожалеем. Например, вот такие!

И, выпустив ее руки, он скользящими движениями пальцев спустил лиф ее платья. Его прикосновения обжигали ее, и, несмотря на отсутствие любовного опыта, она поняла, что означала его угроза. Взглянув на Грэма, она увидела, что он настроен решительно.

– Мне кажется, ваш герой действует со стремительностью, не приличествующей джентльмен ну, – сказала она.

– Возможно. – Грэм взглянул на нее сверху вниз и приподнял бровь. – Но ранка заживет быстрее, если ее не прятать под одежду, не так ли?

В глазах Пенелопы полуприкрытых длинными ресницами, зажглись лукавые огоньки.

– Да, но где вы найдете героиню, которая согласилась бы вести себя столь неподобающе? – спросила она.

– Лучше иметь дело с бесстыдными девицами, чем с теми, кто падает в обморок при виде собственной тени, – твердо заявил Грэм.

Ему нравилось чувство юмора Пенелопы, с помощью которого она разрядила возникшее между ними напряжение. Его дерзкие ласки могли оскорбить ее. Ведь она только начала узнавать, что такое чувственность и влечение.

Когда они уже подъезжали к дому, Грэм с видимым неудовольствием посадил Пенелопу рядом с собой, и она торопливо зашнуровала лиф, пряча разорванную сорочку. Когда фаэтон остановился, Грэм спрыгнул на землю и, опередив лакеев, помог жене выйти из экипажа.