Изабеллу в детстве очень хорошо воспитывали, и с возрастом она стала развитой личностью с утонченными вкусами. Она разделяла увлечение мужа музыкой и пением; известно, что во время великого поста она отправила в Лондон одного из своих стражников, Уолтера Херта, чтобы он брал там уроки музыки, и заплатила за это. Вместе с Эдуардом она тратила большие суммы на музыкальные развлечения. Есть также свидетельства того, что королева интересовалась искусством, поскольку она владела прекрасно иллюстрированными манускриптами в тогдашнем новейшем вкусе, а также тремя панно ломбардской работы — видимо, картинами или скульптурными рельефами.

У королевы были книги — есть запись о том, что она заплатила 14 шиллингов за изготовление какого-то тома, причем Ричард Рисовальщик (Painter) получил дополнительную плату за лазурную краску, которую применил для миниатюр. В июне 1312 года ее служащий заплатил за «книги для покоев королевы», когда она находилась в Беверли. В ее библиотеке находилась «большая книга в переплете из белой кожи о деяниях Артура» и другие манускрипты Артуровского цикла; похоже, Изабеллу всю жизнь завораживали рыцарственные предания о короле Артуре. Она имела также восемь романов, среди них — повествования о Троянской войне, о Карле Великом и об Эмери Нарбоннском. Этот последний роман, наряду с повестью о терпеливой Гризельде, служил женщинам Средневековья в качестве справочника по семейным отношениям: к примеру, в нем есть эпизод, когда Эмери бьет жену, леди Эрменгарду, за то, что она воспротивилась его желанию отправить семерых сыновей искать счастья по свету, и жена кротко призывает господа «благословить руку, которая помогла мне опомниться. То, что я говорила, было глупостью. Поступайте, как желаете!»

Наличие в этом собрании трех миссалов, бревиария, книги проповедей, жития святого и двух служебников свидетельствует о благочестии Изабеллы. Существует псалтырь, называемый «псалтырем Изабеллы»[54] и датируемый 1303— 1308 годами; благодаря геральдическим знакам установлено, что он принадлежал ей, вероятно, будучи преподнесен в качестве свадебного подарка. Высказывалось обоснованное предположение, что и так называемый «псалтырь королевы Марии», замечательно иллюстрированная английская рукопись 1310-1320 годов, также был собственностью Изабеллы; не случайно среди наиболее значительных миниатюр много изображений библейских цариц и благородных женщин. На основе геральдических знаков мы также знаем, что Изабелла владела «Апокалипсисом» французской работы — возможно, подаренным ей отцом.

Изабелла владела несколькими святыми реликвиями, в том числе кольцом работы святого Дунстана, архиепископа Кентерберийского, жившего в X веке. Согласно данному ею обету она ежедневно отчисляла 7 пенсов на пожертвования, которыми распоряжался ее капеллан. Исключение составлял день праздника Вознесения пречистой Девы Марии, когда королева жертвовала 10 фунтов 10 шиллингов золотыми флоринами. Изабелла посещала мессу в одном из больших соборов или аббатств, где обычно давала 4 шиллингов 8 пенсов в качестве пожертвования. Для пасхальной службы Tenebrae[55] дьячок королевской часовни приобрел большую деревянную статую Иуды, на которой укрепляли двенадцать пасхальных свечей, чтобы потом задувать их одну за другой, символизируя учеников, покидающих Иисуса. В то время часовня была украшена вышитыми алтарными покровами, полотнищами и занавесами, подвешенных на железных кольцах, нанизанных на прутья, которые были подхвачены витыми шнурами; имелась также особая чаша для приготовления святой воды накануне Пасхи.

Изабелла часто дарила одежду и украшения различным церквям, а в январе 1312 года послала отрез ткани отшельнику брату Джону, который жил в Виндзорском лесу, чтобы он сделал себе рясу. Вместе с Эдуардом они подарили собору в Кентербери большой витраж с изображением Беккета, их любимого святого; его установили в северном трансепте.[56] Ранее мы уже упоминали, что и король, и королева часто отправлялись в паломничество к гробнице Беккета. Изабелла также посещала часовню Пресвятой богородицы в Уолсингеме, где поклонялись сосуду с молоком девы Марии. Эта часовня была особенно популярна среди беременных и женщин, желающих родить ребенка.

Королевская чета покровительствовала доминиканскому ордену, но Изабелла, вместе со своей теткой, королевой Маргаритой, особо благоволила к францисканцам, которые вводили в свои эмоциональные проповеди элементы мирской жизни и привлекали многих выдающихся и талантливых людей. Этот орден начал действовать в Англии с 1224 года, пользуясь все большим успехом, вдохновленный жизнью и учением святого Франциска Ассизского; братьям запрещалось иметь собственность и предписывалось зарабатывать себе пропитание трудом или прошением милостыни. Все исповедники Изабеллы были францисканцами, и некоторые из ее книг служили «для использования братьями-миноритами». Королева была усердной благодетельницей францисканских обителей Кинге Линн близ Ковентри и, с 1327 года, Ньюгейта в Лондоне.

К XIV веку двор английских королей уже стал довольно стабильным учреждением, его численность и объем расходов возрастали. Хотя количество служащих колебалось при смене правителей, в любой период при дворе всегда жило не менее нескольких сотен человек. У каждого короля и королевы имелся свой отдельный двор и особый штат. Двор представлял собой как общественный, так и политико-экономический центр со своим сложным кодексом отношений и этикета. Говорили при дворе в то время на норманнском диалекте французского языка — уже основательно искаженном варианте того наречия, которым пользовался Вильгельм Завоеватель и его соратники. Однако подревней традиции языком правительства и королевских служащих оставалась латынь.

Двор Эдуарда II, с чем бы его ни сравнивать, был змеиным гнездом, где не существовало никакого порядка, где кипели нечистые страсти, зависть, интриги, ссоры. Летописцы жаловались, что там «полно грубиянов, приживальщиков и охальников, [они] проводят ночи в забавах, играх и пирах, а также предаются другим мерзким и бесчестным занятиям». Король плохо разбирался в людях и зачастую принимал на службу особ сомнительной честности, которые вызывали горькую ненависть у окружающих. Приведем в качестве примера фигуру Роберта Льюэра. «Учредители» приказали его уволить, но он презрел их мнение и продолжал обделывать свои темные дела, наживая состояние — помимо всего прочего, убил мужа своей любовницы. Когда его арестовали за «превышение полномочий, непослушание и оскорбление», он угрожал разрезать на куски тех, кто его задержал, если понадобится, даже в присутствии короля. В 1317 году некий Гилберт Миддлтон, рыцарь на королевской службе, надолго прославился тем, что избил епископа Даремского и двух кардиналов, когда они ехали на север. А в 1326 году еще один придворный, негодяй но имени Роджер Суиннертон, за которым уже числилась склонность к насилию и запугиванию, был обвинен в убийство.