Навратил».

Слова обтекаемы, фразы с завитушками, как и некоторые буквы. Гавел — конспиративная кличка президента Гахи, Элиат — председатель «правительства» протектората, Навратил — конспиративная кличка д-ра Эдварда Бенеша.

Спустя несколько месяцев, 15 сентября 1941 года, министр иностранных дел эмигрантского лондонского правительства Ян Масарик в своей телеграмме чехословацкому посланнику в Москве выразился куда прямолинейней:

«Мое отношение к Гахе и всему режиму ты знаешь… Я отказываюсь нападать на них и вообще полемизировать с людьми, которые по существу идут с нами. Это была бы неразумная политика».

А в ответе на критические замечания центра Сопротивления в Чехословакии, переданном с базы британской секретной службы близ Лондона 5 сентября 1941 года, говорилось:

«Мы не знаем, с кем вы полемизируете, утверждая, что бесполезно и крайне опасно втягивать народ в какие-либо выступления. В данный момент мы согласны с этим и отмечаем, что лондонское радио не передавало ни единого призыва к каким-либо действиям народа».

Но позвольте, что же это, собственно, за Сопротивление? И было ли вообще-то Сопротивление?

Не стоит упрощать: это все же было Сопротивление, и процитированные инструкции помогут нам понять его характер.

Строилось оно по старой масариковской схеме, то есть по так называемой системе мафии, оправдавшей себя в годы Первой мировой войны, в период усиления антиавстрийского движения. Эта «система» представляла собой верхушечный союз представителей всех слоев буржуазии и подчиненных ей организаций. Участники его рассчитывали на победу западных держав и готовились к захвату власти.

«Победа Запада — это единственное условие, — пишет Бенеш, — которое сделает возможным восстановление социальной консолидации Европы с помощью Англии и Америки и помешает полному хаосу и социальному распаду или, более того, большевизму…»

В меморандуме английскому правительству от июня 1941 года изложены взгляды Бенеша:

«…Пока что он (Бенеш) стоит на той точке зрения, что… правительство Гахи должно остаться, и именно потому, что в наступившем хаосе необходимо как можно дольше сохранить чешский административный аппарат в интересах сотрудничества с Лондоном. Особенно в случае падения Германии следует предотвратить социальный и политический переворот и помочь государственной машине быстро провести перестройку согласно указаниям лондонского правительства».

Поэтому Бенешу и его политическим друзьям нисколько не претило сотрудничество с коллаборационистским правительством Гахи, так как оно помогало таскать каштаны из огня тем, кто стремился укрепить власть буржуазии в чехословацком государстве. Да и военная организация Сопротивления, возглавляемая высшими офицерами, не ставила своей целью развивать боевую антинацистскую деятельность. Она готовилась лишь к захвату власти после поражения гитлеровской Германии. Радиодепеша Бенешу и Моравцу от руководителей этой организации подтверждает, как поняли они инструкции из Лондона:

«Своим людям мы даем приказы решительно отгораживаться от всего, выполнять только конкретные задания согласно приказам, сохранить себя до момента переворота, о наступлении которого мы узнаем из приказа Навратила».

Выполнять только конкретные задания согласно приказу…

В одной из радиодепеш из Лондона центру Сопротивления — а их около 22 тысяч — мы найдем и упоминание о таком конкретном задании согласно приказу. Деятелям Сопротивления на родине было приказано переправить за границу чемодан социал-демократического лидера и министра лондонского правительства Бехине. Моравец самолично указал, каким путем можно переправить чемодан, и потребовал, чтобы задание это было дано двум самым надежным и отважным бойцам. С оружием в руках они проползли между пограничными патрулями и, передав в точно назначенное время чемодан связному, снова вернулись через границу домой.

Интересно, стали бы они это делать, если б знали, что в чемодане — личные вещи Бехине, и прежде всего его черный, сшитый на заказ фрак, в котором ему надлежало появляться в салонах и на приемах?

…А как те двое, Кубиш и Габчик?

Они служили, как и тысячи других парней, в чехословацкой отдельной бригаде в Англии. Их временным отечеством стал Даверкорт. Иногда они получали увольнительные и, отгладив френчи, отправлялись в город. Холодные англичанки таяли в обществе темпераментных чехословаков. Но тоска от этого не проходила. Молодых людей волновали военные события, но ничто не напоминало о том, что и для них где-нибудь найдется поле боя. Они завидовали летчикам: те сражались! Куда бы Кубиш и Габчик ни приходили, англичане им говорили: чехи — отличные летчики, герои! Но они-то не были летчиками и не хотели греться в лучах чужой славы.

Потом пришел приказ: объявлен набор на курсы парашютистов. Отбор и испытания были очень строгие. Подали заявления сотни, но в число отобранных поначалу попали только пятнадцать человек.

Кубиш и Габчик попали в число пятнадцати. Им говорили: парашютисты должны быть настоящими парнями, которые ничего не боятся. Они будут сражаться на самых опасных участках и, может быть, раньше, чем остальные.

Все ясно, господин полковник: каждый что может — на алтарь отечества!

…Это только несколько десятков строчек машинописного текста, напечатанного мелким шрифтом на листе малого формата; на такой бумаге обычно велась переписка лондонского Министерства национальной обороны. На этот раз перед нами не письмо. Текст никому не предназначен, его надлежит положить в сейф для чисто внутренней информации. Перед дальнейшими переговорами следовало подытожить, что и в каком духе обсуждалось в последний раз, на чем порешили, что принято охотно, а что сдержанно. Это — заметки о беседе полковника Моравца с генералом Менджесом, одним из руководителей Интеллидженс сервис.

«1941.18.6. Лондон.

1. Генерал поздравил меня с возобновлением связи и с похвалой отозвался об организации Сопротивления на родине, которая сумела в таких трудных условиях собственными силами и в сравнительно короткий срок вновь наладить эту связь.

2. Он затронул вопрос об использовании наших связей с Советами для целей британской разведки. Он уже ранее был подробно информирован мною об этих связях, особенно о пребывании полковника генерального штаба Пики в Москве. При этом он заметил, что мог бы для такой цели послать в Москву своего самого способного офицера, с тем чтобы тот незаметно наладил связь с Пикой. Из разговора было ясно, что он придает этому вопросу исключительно важное значение… В дальнейшем вся информация из Москвы, предназначенная для них, пойдет через нас. На всякий случай их человек может поехать в Москву, но включится в работу тогда, когда ситуация окажется благоприятной».

Итак, похлопывание по плечу. Интеллидженс сервис довольна тем, как на нее работает «чужая рука» в Чехии и Моравии, — организация Сопротивления, ориентированная на разведывательную работу, оказывает ей ценные услуги. И одновременно пожелание и требование, чтобы «чужая рука» протянулась еще дальше.