никогда в жизни я ни с кем не играла дуэтом, не считая, конечно, мамы, и неожиданно для себя по-настоящему увлеклась.

Мы слаженно сыграли произведение от и до, сфальшивив разве что два или три раза. А когда мы закончили, Бейден просто сиял от восторга.

– Я знаю только несколько классических вещей. В основном это Дебюсси и Бетховен.

– Вы такой талантливый! Я даже не представляла, что классические произведения можно играть на гитаре.

– Благодарю. – Он явно скромничал, но в меру. – А теперь возвращаюсь к вашему вопросу. Я здесь, потому что хочу жениться. У меня практически не было опыта свиданий с девушками, но когда подвернулась такая возможность, я решил, что попытка не пытка. Влюблен ли я в вас? Наверное, еще нет. Но мне интересно узнать, способен ли я влюбиться.

И что-то подсказывало мне, что Бейден говорит вполне искренне. Да, он желал найти себе подругу жизни, а я была именно той, которую он никогда бы не встретил, если бы не поставил свое имя в анкете.

– С вашего разрешения, я хотел бы вам кое-что обещать, – сказал он.

– И что именно?

Он задумчиво перебирал струны.

– Это касается нас.

– Если вы собираетесь клясться в вечной любви, то еще не время.

Бейден покачал головой:

– Нет, я совсем о другом.

– Ну, тогда ладно. Я внимательно слушаю.

Из-под его пальцев вдруг полилась чарующая мелодия, не классическая, но до боли знакомая, хотя я не могла вспомнить названия.

– Если вы поймете, что я вам не пара, отошлите меня домой и займитесь другими кандидатами. А если я увижу, что вы мне не подходите, то сразу так и скажу. К чему нам обоим тратить понапрасну время!

– Буду только рада, – кивнула я.

– Отлично, – сказал он и неожиданно запел: – «Она входит в дом, смеясь и не краснея. И ноги у нее растут практически от шеи! А глаза ищут повод для веселья!»

Я рассмеялась, так как наконец-то узнала мелодию. «Choosing Yesterday», которую я напевала в ванной так часто, что было даже неудобно в этом признаться.

– «Мне не отвести глаз от ее лица, лица, лица, а она танцует, танцует, и так без конца! И я пропал, я сбился с пути, ведь лучше девчонки мне не найти!»

Я принялась подыгрывать ему на фортепьяно, но постоянно сбивалась из-за душившего меня смеха. И вот мы уже орали песню в два горла, нещадно перевирая мелодию. Хотя какая разница, если нам было весело!

– «О, ей не больше семнадцати наверняка, но она уж созрела, если знаешь, о чем это я. Красивей девчонки я не видал, хоть такую всю жизнь, наверно, искал. Смотрел я направо, смотрел я налево, но она моя – бамс! бамс! – королева!»

Я сыграла всю песню до конца, несмотря на то что до сих пор не имела дела с попсой, а исполняла исключительно классику.

– Зачем вам заморачиваться с колледжем? – поддразнила я Бейдена. – Вам надо начать гастролировать.

– Это и есть мой запасной план, если план номер один – стать принцем – провалится. – Бейден был таким естественным, таким простодушным! – И вообще, большое спасибо, что ради меня отложили дела.

– Нет проблем. Хотя сейчас мне и впрямь пора браться за работу.

– Надо же, самое короткое свидание, какое только может быть, – пожаловался он.

– Ну, если бы вы потерпели до вечера, у вас было бы гораздо больше времени.

– Ладно, учту на будущее, – усмехнулся Бейден.

Я опустила крышку фортепьяно, а он убрал гитару в чехол.

– Вы должны научить остальных, – сказала я. – Думаю, им понравится играть.

– Что? На моей гитаре? Нет-нет, ведь она для меня все равно что ребенок! – Он ласково погладил обтрепанный чехол. – Если ее случайно сломают, я просто не переживу. Гитару мне подарил отец. Он заработал на нее тяжелым трудом. И я ее берегу.

– Если честно, у меня та же история с тиарами.

– Ну вы даете! – расхохотался Бейден.

– Что?

Отсмеявшись, Бейден покачал головой:

– Надо же, тиары! Совсем как у настоящей принцессы, а?

– А что, по-вашему, последние восемнадцать лет – всего-навсего розыгрыш?

– Знаете, а мне нравится. Что вы носитесь с тиарами, как я со своей гитарой. Мне нравится, что у вас тоже есть такая вещь, которая только ваша и больше ничья.

Я распахнула дверь, выпроваживая его в коридор.

– И чего же тут странного? Они ведь очень красивые.

– Спасибо, что уделили мне время, – улыбнулся Бейден.

– Вам спасибо. Я получила огромное удовольствие.

Возникла неловкая пауза.

– Ну и что дальше? Обменяемся рукопожатием, обнимемся или как? – поинтересовался Бейден.

– Можете поцеловать мне руку, – предложила я.

– Тогда до следующего раза, – ответил он, приложившись к моему запястью.

Затем он поклонился и направился в свою комнату. Что ж, когда я встречу тетю Мэй, она наверняка скажет: «Вот видишь. А что я тебе говорила?»

Я знала, что буду гвоздем программы «Вести столицы». В принципе, я спокойно произносила речи или делала обзор событий. Но сегодня вечером все должно было быть по-другому. Во-первых, я впервые обращусь к зрительской аудитории после того злополучного парада, а во-вторых, люди непременно захотят узнать о моих взаимоотношениях с Кайлом.

Я решила надеть все красное. Красный цвет придает силы. А еще я зачесала волосы наверх в надежде, что так буду выглядеть взрослее.

Тетя Мэй, державшаяся на заднем плане, весело мне подмигнула. Маме пока было не до меня: она помогала папе завязывать галстук. Неожиданно один из парней громко ойкнул. Обернувшись, я увидела у Алекса в руках какой-то острый предмет, который, судя по всему, бедняге подложили на стул. А в дальнем углу комнаты мне удалось идентифицировать давившегося от смеха Остена.

Студия была забита народом, и мне было крайне некомфортно. Вот почему я буквально подпрыгнула на месте, когда кто-то прошептал мое имя.

– Простите, ваше высочество, – сказал Эрик.

– Не обращайте внимания, я сейчас вся на нервах. Вам помочь?

– Извините за беспокойство, но я не знаю, к кому еще обратиться. Где мне лучше сесть, чтобы было удобнее переводить Генри?

– Боже, как неловко получилось, – сокрушенно покачала я головой. – Ведь я об этом даже не подумала. Ну ладно, следуйте за мной.

Я подвела Эрика к помощнику режиссера, и мы нашли место для Генри на скамье в заднем ряду. Эрика посадили на низкий стульчик рядом с ним, чтобы Генри мог слышать перевод, но при этом сам переводчик в кадр не попадал.

И пока их усаживали, я стояла рядом. Генри в знак благодарности поднял вверх большой палец, а Эрик сказал:

– Еще раз прошу меня извинить. Теперь