Невероятной силы толчок встряхнул все вокруг… и призрачный мир закружился, рассыпаясь в прах.

Увлекаемый вихрем пыли и серых костей, Отец полетел вниз.

Мало-помалу пыль осела, и он вновь очутился в лесу, лежащий на земле, в одиночестве.

Добравшись до общинной площади, Абита, наконец, замедлила шаг и тайком оглянулась, не явился ли он, кто бы он ни был таков, в Саттон, следом за нею. Нет, демона позади не оказалось. Сзади ее нагоняли Гуди и Мэри Диббл в окружении еще дюжины женщин, направлявшихся на богослужение.

Абита поспешно утерла залитый потом лоб, отряхнула потрепанные юбки от палых листьев и пыли.

– Аби, дорогая, мой тебе добрый совет, – заговорила Гуди. – Выходи из дому самую чуточку раньше, тогда и волноваться о том, что появишься на людях этакой взмокшей от пота неряхой, не придется. Раве сама ты так не думаешь?

Женщины оглядели Абиту с ног до головы, даже не пробуя скрыть отвращения к ее виду.

– А башмаки-то, Аби, – вставила Дорти Додд, – ты только глянь на них. Грязны-то, грязны, просто ужас!

– Я так думаю, – добавила Гуди, – глупость да блажь это – женщине браться за мужскую работу.

– Истинно так, – согласилась с ней Фанни Хауэлл. – Знай свое, женское дело, и выглядеть будешь куда как опрятнее.

Остальные решительно закивали.

– Да-да, неужто тебе вправду кажется подобающим делом поле пахать? – спросила Гуди.

– Мне вот, к примеру, не кажется, – вставила Фанни.

– И мне, – подхватила Дорти.

Обступив Абиту кольцом, подзадоривая друг дружку, женщины принялись осыпать ее градом жестоких, язвительных замечаний – наперебой, так что слова не вставишь в ответ.

– В нашей общине так себя не ведут.

– Да, ты же всех саттонских женщин позоришь!

– Уж это точно, Аби. К чему такое упрямство? Что ты доказать этим хочешь?

– То, что ты делаешь, грех. Преподобный Смит так прямо и сказал.

– Самое время вернуть Уоллесу его землю, взяться за ум и начать исполнять свой долг, как достойная христианка.

– Если, конечно, ты вправду, как сама говоришь, христианка, а не какая-нибудь язычница.

Абиту затрясло, вспыхнувшие жаром щеки наверняка побагровели, как свекла.

– Гордыня все это, гордыня грешная, вот тебе и весь сказ.

– И вправду. Бедный Уоллес! За что ты с ним так поступаешь?

Абита крепко стиснула кулаки.

– Я так думаю, это все равно, что грабеж.

– Не суйтесь не в свое дело! – вскричала Абита. – Раскудахтались тут… стая щелей срамных!

Женщины мигом умолкли, поразевали рты, уставились на Абиту во все глаза.

– За своими делами следите!

С этим Абита, едва не сбив Гуди с ног, стремительно двинулась дальше.

Войдя в дом собраний, она плюхнулась на обычное свое место, на последней скамье, рядом с Хелен и прочей прислугой, сцепила пальцы, чтоб руки не так тряслись.

В брошенном на нее взгляде Хелен отразилось нешуточное беспокойство.

– Что с тобой? – прошептала она, и, оглянувшись, увидела входящую в двери Гуди с компанией. Расходясь по местам, все они мерили Абиту взглядами, полными укоризны.

Однако Абита смотрела только вперед.

«Ты снова зашла слишком далеко, Аби. Такого они тебе с рук не спустят. К полудню, как пить дать, в колодках окажешься».

Хелен потянулась к ней, тайком от остальных стиснула ее руку.

Ответив на ее пожатие, Абита от всей души пожалела, что не может сказать Хелен, как много сейчас значит для нее этот нехитрый дружеский жест.

Преподобный Картер, поднявшись на кафедру, открыл службу общей молитвой, а после священники перешли к нудным проповедям. Как ни старалась Абита сосредоточиться на их монотонных речах, мысли ее упорно возвращались к черным провалам на месте глаз Эдварда, к долгой дороге домой через темный лес и к тому, что наговорит о ней Гуди со своей сворой.

Вдруг над печью, в дальнем углу зала, мелькнула странная тень. Приметив ее краем глаза, Абита продолжала смотреть вперед, но когда тень начала разрастаться, не сдержалась и отвела взгляд от кафедры.

Тень удлинилась, выпрямилась, свернулась кольцом, вновь выпрямилась, приняла облик змеи и, извиваясь, поползла по стене к потолку.

Абита невольно прикрыла ладонью рот. Вдруг что-то твердое резко, болезненно стукнуло по затылку: заметив ее невнимание, помощник шерифа Харлоу не замедлил пустить в ход колотушку.

Абита совсем уже вознамерилась возмутиться, указать на ползущую тень, но, снова взглянув в дальний угол, никакой тени там не обнаружила.

«Змея в обители Господа… Боже, спаси меня и сохрани!»

Наконец проповеди завершились, прихожане поднялись со скамей для заключительной молитвы, а затем потянулись наружу. Едва выйдя на двор, большая часть женщин обступила кольцом Сару Картер. Каждое воскресенье, Сара, точно третейский судья, разбирала их ссоры да жалобы, и сейчас, как обычно, взялась улаживать какой-то мелкий спор между сестрами Пратт. Завороженная ее властным видом, Абита глядела на Сару во все глаза. С решением, вынесенным Сарой, все вокруг согласились безоговорочно. Ее слово было законом – по крайней мере, в кругу женщин, однако по выражениям их лиц Абита ясно видела: дело в гораздо большем. Прямолинейную, непреклонную Сару в Саттоне глубоко уважали. Нередко Абите казалось, что именно Сара, как ни грозно она порой выглядит, день за днем направляет деревенскую жизнь в мирное русло, причем в еще большей мере, чем сам преподобный Картер.

Кто-то дернул ее за рукав.

– Спасибо тебе, Аби, – с лукавой улыбкой сказала Хелен. – По-моему, твой амулет помог.

– Вот как?

– У меня есть секрет, – кивнув, прошептала Хелен. – Поклянись, что не проболтаешься.

– Клянусь.

– Исаак меня поцеловал.

– Да ну? Хелен, это же чудесно! – заулыбалась Абита. – Только гляди, как бы матушка Картер не пронюхала.

Хелен просто сияла от счастья.

– Он сказал, что надеется однажды на мне жениться.

– Я за тебя так рада…

Но тут Абита заметила невдалеке Уоллеса с женой, сыном и дочерью, взирающих на нее. Встретившись взглядом с Уоллесом она не отвела глаз, не дрогнула – лишь еще раз удивилась его готовности пустить по ветру счастье родного сына.

Уоллес направился к ней.

Увидев его, Хелен поспешно засеменила прочь. Абита двинулась следом, однако Уоллес схватил ее за плечо, удержал, рывком развернул к себе, придвинулся вплотную. Его толстые пальцы до боли впились в тело.