Мы загрузили рюкзаки, крепко-накрепко прикрутив их велосипедными камерами. Джей выкатил тяжелый мотоцикл по переулку на улицу, затушил сигарету и нажал на кнопку стартера.

Ничего не произошло.

Он нажал снова. И снова. Толпа восхищенных вьетнамцев начала хихикать над нами. Джей сел на мотоцикл и навалился на стартер всем весом.

Ничего не произошло.

Час спустя местные потеряли к нам интерес, Джей потерял остатки хладнокровия, а двигатель мотоцикла дважды дал обратную вспышку. Мы оттащили его в мастерскую. Рабочие колдовали над ним до позднего утра, заводя его несколько сотен раз, пока он наконец не взревел в облаке голубого дыма. Осторожно держась за акселератор одной рукой и подстегивая мотор, чтобы тот не заглох, владелец мастерской протянул другую руку для денег. Мы сели на мотоцикл, прокричали «спасибо» и уехали.

Шоссе № 14 – странное название для дороги, которая очень быстро превратилась в раздолбанную однополосную колею. На смену цементным постройкам пришли бамбуковые хижины, которые затем сменились шалашами из пальмовых листьев; в конце концов дома и вовсе исчезли в море тонких коричневых деревьев и колючей блеклой травы. На виниловом сиденье, которое когда-то казалось таким мягким, вдруг выступили бугры и шишки. Я давно уже перестала задерживать дыхание, когда что-то в мотоцикле начинало громыхать при каждом соприкосновении с рытвиной, зато начала проклинать ушибы двадцатидвухлетней давности.

Только я приготовилась наплевать на гордость и попросить Джея остановиться, как мотор услышал мои молитвы, дважды кашлянул и заглох. Мы медленно затормозили.

Джей мрачно смотрел на запыленную хромированную поверхность.

– Что случилось? – спросила я.

– Откуда я знаю? – огрызнулся он, возясь с педалью газа.

Джей мне все уши прожужжал байками о своих мотоциклетных походах по Таиланду – долгие месяцы езды по непроходимым дорогам и неизведанным маршрутам. Я-то думала, после этих отчаянных путешествий он должен иметь хоть какое-то понятие о том, что делать в случае поломки.

– У меня никогда ничего не ломалось, – пробормотал он.

Наконец он постучал по бензобаку и услышал в ответ глухое эхо. Внезапно ковбой Мальборо снова был в седле: он потянулся, переключился на резервный двигатель, приказал мне садиться, завел мотор и опустил щиток шлема.

Через сто метров резервное топливо кончилось, и мы опять остановились. Не стали спорить, а просто подбросили монетку – и Джею выпало идти вниз по дороге в поисках литра бензина, а мне – сидеть на одуряющей жаре и присматривать за нашим «зверем».

Он вернулся почти сразу – его подвез дешевый русский «Минск», чей мотор тарахтел с досадной живучестью. Оказалось, что в каждой хижине вдоль дороги непременно хранится несколько литров бензина: хозяева держат его наготове в сарае или под крышей свинарника, чтобы быстренько продать незадачливым путникам.

Еще через час мы наехали на особенно коварную рытвину, и у нас отвалился глушитель. Я молча вернулась назад, завернула его в полотенце и всю дорогу до ближайшего маленького городка ехала, сжимая на коленях сверкающее украшение нашего классического мотоцикла.

Кажется, местные ремонтники были совершенно уверены, что им удастся устранить все неисправности. Восторженно бормоча что-то о его внушительных размерах, они откатили его в сарай со старыми покрышками, включили сварочный автомат и весело приварили глушитель на место. После чего заметили, что мы едем на половине мощности, так как вторая труба не выпускает густые клубы голубого дыма, которые, по их мнению, являлись неотъемлемым признаком хорошей работы мотора. Они протянули нам по стакану сока из сахарного тростника и выставили из сарая, а сами взялись разбирать мотоцикл.

Через два дня «зверь» ожил, издав воодушевляющий рев, и мы отстегнули гамаки, висевшие среди старых покрышек в углу мастерской. Было здорово снова отправиться в путь. Гроза, прошедшая поздним вечером, смыла пыль и разогнала насекомых, а утренний воздух был прозрачен и чист. Листья каучуковых деревьев поблескивали в золотистом свете; подвешенные к ним кокосовые чаши были наполнены свежей дождевой водой, в которой плавали захлебнувшиеся жучки. Все вокруг точно отмыли дочиста.

Кроме дороги. Вода и глина смешались в грязевые канавы шириной в грузовик, похоронив под собой все впадины и вмятины. «Хонда», массивный дорожный мотоцикл, предназначенный для езды по гладкому бетону и поворотов с ограждениями, бешено вихлял в этой скользкой каше. Джею понадобилась вся его мышечная сила, чтобы удерживать мотоцикл в вертикальном положении, а я тем временем шла впереди, тыкала в лужи старой палкой и таскала камни, складывая из них мостки.

А потом, на середине головокружительного прыжка через громадную лужу, переключатель передач отвалился и с мягким шлепком плюхнулся в грязь.

Джей резко затормозил и молча уставился на вязкий кисель у себя под ногами. Затем достал смятую пачку сигарет и вытащил одну. Я впервые в жизни задумалась о том, не начать ли мне курить.

До следующего городка – Буданг – мы добрались только к вечеру, преодолев в целом восемнадцать миль за восемь часов. Это поселение с разбросанными далеко друг от друга домами могло похвастаться сотней футов мощеного тротуара, тремя пабами под открытым небом и ночлежкой с клопами. Мы остановились у одного из пабов, с облегчением плюхнулись на стулья, которые не двигались, не подпрыгивали и не натирали зад, и заказали лимонад. Джей был обессилен; его загорелое лицо посерело, глаза и рот просматривались лишь благодаря более темному слою грязи и сажи вокруг них. Я провела несколько часов в дыму, толкая мотоцикл от одной ямы к другой, и мои руки и ноги покрылись смесью машинного масла и грязевых брызг.

Несмотря на то что наш мотоцикл был похож на водяного буйвола после продолжительной грязевой ванны, он явно представлял больший интерес, чем фильм про кунг-фу, который показывали в пабе. Молодые люди стройной колонной вышли из паба и окружили мотоцикл, а потом стали дергать сцепление и жать на педаль газа. Толпа привлекает себе подобных, и вскоре даже школьницы протискивались в передние ряды, чтобы взглянуть, что происходит. Лицо Джея озарилось гордостью.

Я допила лимонад и побрела через улицу в ночлежку. Хозяйка, доисторическая старуха в одном ботинке, курившая промокшую сигарету, потребовала документы, прежде чем выдать ценную информацию о наличии свободных мест. Она выхватила паспорт из моих рук и запихнула в карман, но потом ее внимание привлекло что-то за моей спиной, и она почему-то отдала его обратно. Ее губы растянулись в улыбке, но сигарета так и осталась неподвижной, крепко приклеившись к тому месту, где раньше был передний зуб.

Я проследила за ее взглядом. Джей стоял у мотоцикла в окружении сотни расталкивающих друг друга зевак. А наши документы осматривали несколько полицейских с каменными лицами и качали при этом головами. Я пробралась к ним, вспомнила все свои скудные знания вьетнамского и протянула им ворох смазанных ксерокопий: наши паспорта, международное водительское удостоверение, регистрационные документы на мотоцикл, визы. Главный полицейский раздраженно потряс мне кипой бумажек в лицо.