— Нет, сэр. Пытался, но его нет в колледже. По словам Тома Гейли, мистер Гаддсон сейчас в гостях у одной своей знакомой в Шрусбери, я ей позвонил, но там никто не отвечает.

— Наверное, ушли читать Петрарку, — сказал Дануорти, пытаясь представить, что произойдет, если миссис Гаддсон застигнет парочку врасплох по дороге в Баллиол.

— Не понимаю, зачем бы ему это, сэр, — обеспокоенно заметил Финч. — И откуда вдруг Петрарка? Ему сейчас латынь и греческий сдавать.

— В общем, когда прибудет миссис Гаддсон, поместите ее в Уоррен. — Практикантка, протирающая стекла очков, резко вскинула голову. — Это хотя бы противоположный корпус. Подыщите комнату с видом на какую-нибудь стену. И проверьте запасы средств от аллергической сыпи.

—Да, сэр. Я тут поговорил с казначеем Нью-колледжа. По ее словам, мистер Бейсингейм перед отъездом упоминал, что хочет «отдохнуть от всех», но она думала, хоть кому-то он сообщил, куда едет. Обещала позвонить его жене, как только телефонная связь наладится.

— А про операторов вы спросили?

— Да, сэр. Все разъехались домой на праздники.

— Кто из наших операторов живет ближе всего к Оксфорду?

— Наверное, Эндрюс, — ответил Финч после некоторого раздумья. — В Ридинге. Дать его номер?

—Давайте. А на остальных составьте мне список телефонов и адресов.

Финч продиктовал телефон Эндрюса.

— Я принял меры по урегулированию нехватки туалетной бумаги. Развесил плакаты «Расточительность ведет к нужде».

— Замечательно, — ответил Дануорти и, отключившись, позвонил Эндрюсу. Занято.

Забрав у практикантки очки и новый комплект СЗК, в этот раз он одевался уже со знанием дела — сперва маску, потом шапочку, а перчатки напоследок. И все равно долго провозился. Оставалось надеяться, что сестра управится быстрее, если Бадри вдруг понадобится помощь и он нажмет кнопку вызова.

Когда профессор вошел в палату, Бадри спал беспокойным сном. Дануорти посмотрел на экран. Тридцать девять и два.

Болела голова. Он снял очки и потер переносицу. Потом сел на складной стул и принялся изучать составленную таблицу контактов. Хотя какая там таблица, сплошные пробелы. Как назывался паб, в который Бадри пошел после танцев? Где Бадри провел утро понедельника? Где он был в понедельник днем? В полдень он приехал на метро из Лондона, а Дануорти позвонил ему с просьбой наладить сеть только в половине третьего. Где он провел эти два с половиной часа?

Куда он отправился во вторник днем, после того как зашел в Баллиол и оставил записку, что провел системную проверку сети? Обратно в лабораторию? Или еще в какой-нибудь паб? Может, он с кем-то разговаривал в Баллиоле, когда заходил? Когда позвонит Финч с очередным отчетом про звонарей и туалетную бумагу, надо будет дать ему задание опросить всех, кто был в колледже, не виделись ли они с Бадри.

Дверь открылась, вошла сестра-практикантка, замотанная в СЗК. Дануорти машинально вскинул взгляд на экран, но никаких разительных перемен не заметил. Бадри все еще спал. Сестра ввела несколько цифр на дисплей, проверила капельницы и одернула простыни. Потом раздвинула шторы и застыла у окна, теребя в руках шнур.

—Я нечаянно услышала ваш разговор по телефону... Вы упомянули миссис Гаддсон. Я понимаю, что ужасно неприлично спрашивать, но все же — вы, случайно, не мать Уильяма Гадцсона имели в виду?

—Да, — удивился Дануорти. — Уильям — мой студент из Баллиола. Вы знакомы?

— Мы с ним дружим. — Девушка зарделась так густо, что даже сквозь защитную маску было видно.

— Вот как. — Интересно, когда Уильям успевает читать Петрарку? — Его мать здесь, в лечебнице, — объяснил он, чувствуя, что девушку надо предупредить, вопрос только, о ком. — Приехала навестить сына под Рождество.

— Она здесь? — Практикантка зарделась еще сильнее. — Я думала, у нас карантин.

— Успела на последний поезд из Лондона, — с сожалением проговорил Дануорти.

— Уильям знает?

— Мой секретарь должен его предупредить. — Дануорти опустил подробности про студентку в Шрусбери.

— Он в Бодлеинке, читает Петрарку. — Девушка размотала с руки шнур от шторы и вышла — видимо, звонить в Бодлеинку.

Бадри заворочался и что-то пробормотал неразборчивое. Вид у него был горячечный, дыхание затрудненное.

— Бадри! — позвал Даноурти.

Оператор открыл глаза.

— Где я?

Дануорти посмотрел на экран. Температура спала на полградуса, взгляд стал чуть более осмысленным.

— В лечебнице. Ты потерял сознание в лаборатории Брэйзноуза, когда работал с сетью. Помнишь?

— Помню, что странно себя почувствовал. Было холодно. Я пришел в паб, сообщить, что установил привязку. — Лицо его приобрело непонятное испуганное выражение.

— Ты говорил, что-то не так. Что именно? Образовался сдвиг?

—Тут что-то не так, — повторил Бадри, пытаясь приподняться на локте. — Что со мной не так?

—Ты заболел. Гриппом.

— Я никогда не болел. — Он ворочался, силясь сесть. — Они умерли, да?

— Кто умер?

— От нее все умирали.

—Ты кого-то видел, Бадри? Это важно. Кто-то еще подхватил вирус?

— Вирус? — повторил он с видимым облегчением. — У меня вирус?

—Да. Что-то вроде гриппа. Не смертельно. Тебе ввели антимикробные препараты, и аналог уже на подходе. Скоро будешь здоровее прежнего. Ты не знаешь, от кого мог заразиться? Кто-то еще болеет этим вирусом?

— Нет. — Бадри опустился на подушку. — Я думал... Нет! — Он встревоженно вскинул глаза на Дануорти. — Что-то не так, — в отчаянии пробормотал он.

— Что? — Профессор потянулся к кнопке звонка. — Что не так?

— Мне больно! — с расширенными от страха глазами воскликнул Бадри.

Дануорти нажал на кнопку. Тут же вбежала сестра со штатным врачом, и они снова начали тыкать в больного ледяным фонендоскопом.

— Он жалуется на озноб, — сообщил Дануорти. — И на боли.

— Где болит? — спросил врач, не сводя глаз с экрана.

— Здесь. — Бадри прижал ладонь к правой стороне груди, и его снова начало колотить.

— Плеврит нижней доли правого, — заключил врач.

— Болит, когда дышу, — клацая зубами, добавил Бадри. — Что-то не так.

«Не таю». Значит, он имел в виду не привязку, а собственное самочувствие. Сколько ему лет? Ровесник Киврин. Регулярные риновирусные прививки стали делать лет двадцать назад. Получается, он действительно мог за всю жизнь даже насморка не схватить.

— Кислород? — спросила сестра.

— Рано, — покачал головой врач, выходя. — Для начала двести единиц хлоромицетина.