– Она сказала, – задохнувшись, сообщила экономка, – что тот тип с золотой цепью на шее по ней соскучился. Он ей звонил. Прямо сюда, – добавила она трагическим тоном.

– Куда? – не понял дядя.

– Ну, прямо в ваш дом.

– В мой дом? Но это и Женин дом тоже, – раздраженно заметил Георгий Николаевич. – Раз у моей племянницы появился молодой человек, он, естественно, будет звонить туда, где она живет, не так ли?

Если бы Женя сейчас слышала его, то растаяла бы от счастья.

– Я думаю, это неподходящая пара для вашей племянницы, – попыталась защититься Ирма Гавриловна.

– А что вы о нем знаете? – полюбопытствовал Ярославский.

– О нем и не надо ничего знать! Достаточно его увидеть!

– Надеюсь, она вернется домой в приемлемое время, – пробормотал тот, будто бы ничего не слышал.

Когда перевалило за полночь, Ярославский обеспокоился всерьез и решил провести осмотр Жениной комнаты. Тут-то и были обнаружены початая бутылка и бокал с остатками ликера на дне.

– Она стащила ваш ликер! – вознегодовала Ирма Гавриловна, которая не могла упустить случая, чтобы хоть как-нибудь не унизить Женю перед дядей.

– Это любовные неприятности! – уверенно сказал Ярославский. – Серьезные молодые девицы напиваются только в одном случае: когда думают, что у них разбито сердце.

Он подошел к платяному шкафу и, распахнув уверенной рукой дверцы, удивленно воскликнул:

– Да не сбежала ли она из дому? Посмотрите: ее вещей нет!

Ирма Гавриловна сунула свой нос в шкаф и, дернув плечом, поспешила его успокоить:

– Да нет, все на месте, не беспокойтесь.

Ярославский примерно полминуты молча глядел на две вешалки, занятые обтрепанной рубашкой и коричневыми штанами, а также вылинявшей футболкой. Затем разворошил лежащие на полке два стираных-перестираных свитера и расползшуюся по шву юбку, по которой помойка рыдала уже лет пять как минимум.

– Вы хотите сказать, – с неподдельным изумлением спросил он, – что у моей племянницы есть только эта одежда?

– Вы же встречаетесь с ней каждый день, – осторожно ответила Ирма Гавриловна, которая до сих пор не решила, какая линия поведения будет в данном случае наиболее выгодной для нее.

– Да, но мне как-то в голову не приходило… Я думал, ей, по крайней мере, есть из чего выбирать! – Ярославский совершенно мальчишеским жестом взъерошил волосы и внезапно накинулся на экономку: – А вы что, не могли мне подсказать? Неужели так трудно проявить элементарное внимание к молодой девушке? Я не смог заменить мать родному сыну, но он все-таки родился мальчишкой. А что там в голове у молодых девиц… Как можно было такое допустить?

Он уселся в холле и уставился на входную дверь, ожидая появления Жени. Когда часы пробили половину третьего, Георгий Николаевич схватился за телефон и начал названивать Карпенко. Как назло того не оказалось в городе, и его мобильный телефон не работал.

В эту ночь Ярославский не ложился спать вообще. Он расхаживал по дому, пугая Ирму Гавриловну своим мрачным и неприступным видом. В голову ему лезли самые ужасные мысли. Утром Карпенко нашелся и был срочно вызван на ковер. Георгий Николаевич, волнуясь и путая слова, рассказал ему о внезапном исчезновении племянницы.

– Не могу поверить, что это случилось во второй раз! Сначала Ян, теперь Женя…

Узнав о початой бутылке ликера, обнаруженной в комнате племянницы хозяина, Карпенко немного помолчал, подумал, после чего оптимистично заявил:

– Она наверняка у Лаптева!

– У интернатовского приятеля?

– Наверное, она явилась к нему пьяная домой, и он не отпустил ее на ночь глядя.

– Но сейчас-то уже утро! Почему же она не возвращается? И этот Лаптев… Мог бы, в конце концов, позвонить, не так ли?

– Да он ведь компьютерщик! – возразил Карпенко таким тоном, словно компьютерщики – существа с другой планеты. – Кроме того…

Его фраза повисла в воздухе, потому что краешком натренированного глаза он заметил через большое окно в конце сада какое-то движение.

– Минуточку! Кажется, у нас непрошеные гости… – пробормотал он и на цыпочках метнулся к двери.

Пять минут спустя возле изгороди был пойман, скручен и доставлен в холл маленький невзрачный человечек с круглым брюшком. Документов при нем не оказалось. Во внутреннем кармане летней куртки была обнаружена видеокассета без опознавательных знаков.

– Итак, что ты здесь вынюхивал? – спросил Ярославский, принимая начальственную позу. Это вышло у него машинально, поскольку на самом деле он вовсе не собирался демонстрировать силу, а, напротив, был расстроен и даже слегка растерян.

– Меня послали, – жалобно соврал Пончик, кляня себя за предпринятую вылазку на чем свет стоит. – Велели кассету вам передать. Вот эту вот. Которую вы у меня из кармана вытащили.

Он придумал это, потому что понимал: рано или поздно кассету все равно просмотрят. И прижмут его к ногтю. Пончик решил, что будет отпираться до последнего. Скажет, что к нему подошел на улице незнакомый мужик и заплатил за доставку кассеты. Короче, он всего лишь курьер. А сам ни-ни. Никакого отношения к тому, что на ней запечатлено, не имеет.

Ярославский и Карпенко, услышав про мужика, велевшего доставить кассету, встревоженно переглянулись.

– Неужели это… это про Яна? – выдохнул Георгий Николаевич и вскочил на ноги.

В одну секунду он подлетел к Пончику и схватил его за горло сильными пальцами. Пончик тут же высунул язык, думая, что это заставит Георгия Николаевича не слишком жать на его кадык.

– Где он? – прокричал Ярославский прямо в нос глупому шантажисту. – Где мой сын?

– Почем я знаю? – прохрипел бедолага, пытаясь достать носками до пола. – Меня просто остановили на улице и велели передать пленку… Я же все объяснил. Я ни при чем! Я честный человек!

– Такие честные работают на лесоповале, – процедил Карпенко.

– Вызывай милицию! – повелел Ярославский, обращаясь к своему помощнику. – Срочно.

– Зачем милицию? – Пончику так поплохело, что он даже слегка сдулся. – Я просто прохожий! Вы обязаны меня отпустить! У вас нет лицензии на отлов граждан, гуляющих по обочинам! Я буду жаловаться прокурору! Я напишу Путину! Я буду жаловаться в ООН!

На его вопли никто не обращал внимания. Тогда Пончик попытался дать деру. Он укусил Карпенко за руку и в два счета доскакал до двери, словно и впрямь был резиновым.

– Запри его где-нибудь, – велел Ярославский, когда Карпенко, сделав рывок, догнал беглеца. – Пусть милиция с ним разбирается.

Приехавший следователь был возбужден событием и потому румян и оживлен сверх меры.

– Давайте сначала посмотрим кассету! – предложил он и, взяв ее бумажной салфеткой, потряс в воздухе. – Где у вас тут видеомагнитофон?