litbaza книги онлайнРазная литератураРасул Гамзатов - Шапи Магомедович Казиев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 29 30 31 32 33 34 35 36 37 ... 134
Перейти на страницу:
службе английского капитализма и турецкого султана».

В опубликованной в журнале «Вопросы истории» статье были обвинения и против дагестанского историка Расула Магомедова, который тоже «неправильно» понимал роль Шамиля в истории, не имеющую «ничего общего с марксизмом». Историка Семена Кузьмича Бушуева, написавшего книгу о Шамиле, обвиняли в том, что он приписывал борьбе горцев демократический, справедливый характер. Милицу Васильевну Нечкину, под редакцией которой вышел учебник по истории СССР, обвиняли в том, что в учебнике превозносятся выдающиеся качества Шамиля, он изображается как защитник народных масс.

Это выглядело мрачным фарсом. Ещё недавно повсюду цитировали того же Карла Маркса, который высоко отзывался о Шамиле. И будто не было выставки 1941 года в Историческом музее на Красной площади, которая как раз и показывала Шамиля вождём масс в национально-освободительном движении. Будто не было народного энтузиазма в годы войны, когда люди отдавали свои сбережения, отдавали последнее на строительство танковой колонны «Шамиль». Тогда их благодарил сам главнокомандующий, а теперь они не были уверены, что их за это не арестуют, не сошлют, не расстреляют.

Объяснить всё это было невозможно, оставалось лишь догадываться о тайных движущих пружинах той отвратительной затеи.

Но особенно Расул Гамзатов беспокоился за отца, который ещё недавно вдохновлял воинов своей поэмой «Шамиль». И начиналась она, по наступившим временам, более чем крамольно:

В храбреца, чей подвиг смелый

Карлом Марксом оценён,

С бранным визгом мечет стрелы

Тот, кто разума лишён...

Трагические судьбы многих известных людей свидетельствовали, что ни ордена, которыми был награждён народный поэт, ни недавнее избрание его в Верховный Совет СССР не могли стать «охранной грамотой». Уже и на руководство Дагестана оказывалось чудовищное давление с требованием признать Шамиля едва ли не врагом советской власти.

ПОЭТ И ОВЦЫ

Осенью Расула Гамзатова, как молодого и активного члена Союза писателей, вызвали в обком партии. Он был готов ко всему — от критики стихов за отрыв от масс до обвинений в преклонении пред Западом за стихи Роберта Бёрнса, которые он переводил и с упоением читал на вечерах. Такого рода «письма наверх» с заголовком «Довожу до вашего сведения» обычно зачитывали, загнув край листа, чтобы скрыть подпись бдительного товарища. Но на этот раз Гамзатова ждало странное поручение.

«Неожиданно выпал снег, который покрыл землю чуть ли не на метр, — писал Расул Гамзатов. — Овцы и ягнята остались без корма. Они начали гибнуть. Меня вызвали в обком партии и говорят:

— Поезжай, Расул, на кутаны, нужно спасать овец.

— Какую же помощь я им окажу?

— На месте увидишь. Придумаешь. Надо найти пути для их спасения.

Дороги к овцам я не знал как следует и в хорошую погоду, каково же мне было искать её в пургу! Но партийная дисциплина превыше всего, и я брёл сквозь снег и ветер. Наконец я набрёл на одну кошару. Меня встретили печальные чабаны. Слёзы на их щеках и усах превратились в ледяные мутные бусинки. Окровавленными мордами овцы пытались сквозь обледенелый снег добраться до травы. Но прогрызть ледяную кору они не могли и погибали. Собаки спрятались от ветра в укромные места, забыв о волках и ворах. Одним словом, бедствие и беспомощность — вот что я нашёл здесь. Увидев меня, чабаны горько засмеялись:

— Чего нам не хватает сейчас, так это стихов и песен. Ведь ты пришёл, чтобы читать нам стихи или спеть нам песню, о сын Гамзата из аула Цада? Ты лучше изобрази нам плач, а мы тебе будем подвывать.

Три дня я просидел в шалаше чабанов, а потом, увидев, что никакой пользы от меня нет и не может быть, показал чабанам свою спину. Путь мой лежал в Махачкалу.

— Ну как, спас овец? — спросили меня в обкоме.

— Трёх баранов я спас.

— Каким образом, расскажи?

— Очень просто, чабаны зарезали трёх баранов, и мы их съели. Считаю, что этих баранов я спас.

— Ладно, — рассердились в обкоме, — иди, занимайся своими стихами, а спасать овец мы будем, как видно, без тебя. А чтобы лучше писались стихи, объявляем тебе строгий выговор».

ПРЕМИЯ НА ПРОЩАНЬЕ

Тёмная волна истории миновала народного поэта. Но не прошла бесследно. «Гамзат сутулится, — вспоминала Наталья Капиева. — Ему уже за семьдесят. Годы и горе сделали своё. Лицо его в крупных складках морщин. Морщины пересекли лоб, избороздили щёки. Они как трещины на камне — следы суровых морозов и грозовых бурь».

Но Гамзат Цадаса был ещё бодр, много писал, переводил и часто встречался с избирателями. Встречи превращались в творческие вечера. Иногда с ним ездил Расул. Выступить ему удавалось не всегда, зато он видел, что такое подлинная народная любовь.

«Хлопали неистово, долго, — писала Наталья Капиева. — Кричали из зала названия стихов. Просили читать ещё. И Цадаса читал. Читал совсем просто, будто с домашними беседовал; без привычных у поэтов, заранее обдуманных модуляций, без подчёркивания голосом особенно удавшихся строк; может быть, именно потому читал очень хорошо!»

Встретиться с ним хотели все, когда не удавалось пригласить к себе поэта, горцы просили встречи с депутатом. И Цадаса приезжал, народ был его вдохновением.

Однажды, как кандидат в депутаты Верховного Совета, Цадаса поехал в высокогорный аул на встречу с избирателями. Он почти добрался до места, когда местные власти постарались оказать ему особое уважение, предложив вместо машины молодого скакуна. «Семидесятидвухлетний старец не захотел обидеть хозяев и, вспомнив былые годы, молодецки вскочил в седло, — вспоминал Расул Гамзатов. — Окружённый молодыми людьми на конях, седобородый поэт походил на имама в окружении наибов. Молодые люди ударили своих лошадей плетьми и поскакали по разным дорогам в разные аулы, чтобы сообщить о скором прибытии Гамзата. Поддавшись общему азарту, конь под Гамзатом тоже понёс. Старик не сумел его удержать, и началась бешеная скачка. Гамзата растрясло, укачало в седле, он чувствовал себя всё хуже и, наконец, совсем вылетел из седла. В Махачкалу он вернулся больным, и эта болезнь не оставляла уж его до самой смерти.

— Так получается и со стихами, — говорил отец, кашляя. — Поэт должен ездить на своём привычном коне, а не садиться на чужого, неизвестного скакуна. Чужой скакун как раз и выбросит из седла».

Он был любим народом и властью. В 1951 году Гамзату Цадасе была присуждена Сталинская премия, самая главная и

1 ... 29 30 31 32 33 34 35 36 37 ... 134
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?