И граф отправился к Гастону Масперо:

– Прошу вас дать мне разрешение на раскопки.

Масперо протер стекла очков. Кошмар какой-то! Опять придется унижаться перед богатым дилетантом, главным «научным» доводом которого является размер банковского счета.

– Проще простого! Распишитесь вот здесь, – покорно сказал он.

– А каковы условия?

– Раскопки производятся на территории Египта в местах отсутствия построек, сельскохозяйственных угодий, а также вне военных зон и коммуникаций. Если вы совершите значительную находку, например найдете гробницу, вы обязаны предупредить Управление.

– Смогу ли я в нее войти?

– При условии, что рядом с вами будет наш инспектор. Не позже, чем через два года, пришлете мне отчет.

– А вдруг я найду мумию?

– Мумии являются собственностью государства, так же как и саркофаги. Что же касается остальных находок, то мы поделим их по справедливости.

– Это как?

Масперо с трудом сдержался. Конечно, в контракте имелся пункт, по которому содержимое нетронутой гробницы целиком переходило в руки государства, но нетронутых гробниц не существовало, а к чуду контракт будет неприменим.

– Мы с вами придем к джентльменскому соглашению, – нашелся он.

– Это разумно, – кивнул граф.

– Помните, что раскопки производятся за ваш счет и на ваш собственный страх и риск!

– Прекрасно!

– Так, и еще один вопрос. Где вы собираетесь копать?

Граф замешкался:

– Вы не поверите, но я об этом даже не задумывался! Я только второй раз в Египте и, кроме Каира, нигде не был. Может, вы мне что-нибудь посоветуете?

Масперо был поражен.

– Но, ваше сиятельство, копать можно везде! Поезжайте в Луксор! Его облюбовали ваши соотечественники. Там много хороших участков для раскопок!

* * *

Лорд Карнарвон поспешил последовать совету Масперо. Он гулял по древним Фивам и чувствовал себя лилипутом, как и все, кто заходил в колонный зал храма в Карнаке; наслаждался закатами в Луксоре, катался на лодке по Нилу; сидел под сенью акаций у Рамессеума; проникался величием власти фараонов в Мединет-Абу[54]и восторгался росписями гробниц. Египет преображал его. Граф чувствовал в себе зарождение чего-то нового и восхитительного и хотел насытиться красотой древней страны, прежде чем приступать к раскопкам.

Как-то раз, когда Карнарвон с наслаждением пил мятный чай на западном берегу Нила, с ним раскланялся огромный бородач в белой шляпе.

– О, Демосфен! Вот радостный сюрприз! – воскликнул граф.

– Можно присесть?

– Однако вы приобрели хорошие манеры!

Контрабандист улыбнулся:

– Вы человек порядочный, ваше сиятельство. Не заявили на меня в полицию.

– Так ведь я перед вами в долгу!

– Но я вам, кажется, денег не давал?

– Я в моральном долгу перед вами, дружище! – Карнарвон светился от счастья.

– А, это ерунда. Приехали купить какую-нибудь мумию?

– Нет, отыскать!

– Где?

– В недрах земли!

– Копать решили? Шутите? Да вы здесь разоритесь! А у меня все есть, и по доступным ценам! Страна воров, что вы хотите.

– Британия ее оздоровит.

– И каким образом, скажите на милость? Решит снести все ветхие постройки? Сколько народу погорит! Местные фабрики и мастерские закроют к чертям, а на их место придут международные тресты! Народ взбунтуется, а это плохо. Одним словом, будущее за контрабандой! Так что гуляйте, наслаждайтесь, пока можно, ведь Египет не всегда будет британским! Теперь простите, меня ждут.

Растолстевший Демосфен грузно встал и пошел, переваливаясь с боку на бок. Безумец он или провидец? Британские дипломаты с ним бы поспорили, но ведь удел специалистов в том и заключался, чтобы строить неверные прогнозы.

Валяясь на земле рядом с бездомными, Картер позабыл о том, что он когда-то был инспектором Управления раскопками и древностями. Лорд Кромер потребовал, чтобы с ним расправились, и его желание немедленно исполнили – Картера выгнали с работы. Пятнадцать лет тяжелого труда и – полный крах! Говард остался без жилья и без денег. У него даже не было средств, чтобы покинуть Египет. Он чувствовал себя совершенно разбитым, ведь, лишившись работы, Картер навсегда расстался с Долиной и потерял надежду отыскать Тутанхамона! Его мечта погибла, а жизнь утратила всякий смысл. Но он ни о чем не жалел. Несправедливость являлась страшным злом, и он не собирался с ней мириться.

Невысокий мужчина в европейском костюме, с округлым лицом и маленькими усиками остановился прямо перед ним.

– Вы Говард Картер? – спросил он.

– Я теперь никто.

– Меня зовут Ахмед Зиуар. Вы проводили для меня экскурсию по Саккаре. Вы лучше меня знаете мою собственную страну и любите ее как родную. Я знаю о том, что произошло, и, хочу заметить, восхищаюсь вами, мистер Картер!

Говард удивленно взглянул на собеседника.

– Где вы остановились в Каире? – спросил Ахмед.

– Нигде.

– Я простой клерк, но в моем доме найдется свободная комната. С большим удовольствием предоставлю ее вам. Отоспитесь, наберетесь сил и подготовитесь к будущему. Когда Аллах закрывает перед нами одну дверь, то открывает следующую!

Картер встал. Он не имел права распускаться перед этим достойным человеком.

* * *

Говард наблюдал за жителями Каира: за водоносом, продавцом лепешек, матерью семейства с корзиной на голове, за которой бежали детишки, смотрел на осла, навьюченного мешками с люцерной. Чтобы хоть как-то отвлечься от грустных мыслей, он принялся набрасывать на холсте бытовые сценки, явления будничной, размеренной жизни, которой теперь хорошо знал цену. К нему прилипли уличные мальчишки и зеваки. Им было интересно поглядеть, как он работает. Какой-то европеец захотел купить картинку. Картер поколебался и продал. Вскоре он стал зарабатывать достаточно, чтобы снимать комнатку в скромном пансионе, на последнем этаже здания с облупившимися стенами. Там он отдыхал после суматохи шумных каирских улиц. По ночам лаяли собаки, мешая уснуть. Лежа с открытыми глазами, Картер вспоминал, как когда-то руководил масштабными раскопками. Теперь в это верилось с трудом.

И все-таки ностальгия победила! Говард съездил в Саккару, написал ступенчатую пирамиду, пустыню, зарисовал сцены со стен гробниц Древнего царства. Туристам нравились его работы. Помимо этого, Картер стал водить экскурсии по тем местам, которыми когда-то заведовал. Его слава росла, и вскоре услугами Говарда начали пользоваться любители искусства и старины.