Я смогла отыскать всего лишь три своих инструмента, но, думается, даже этого должно было быть достаточно для того, чтобы справиться с тем, что удерживало якорь. Я застегнула пояс на бедрах и затянула пряжку, возвращаясь по ступенькам наверх. Уэст был на квартердеке, помогая Хэмишу закрепить последний из ящиков.

Я скинула ботинки и посмотрела в воду, где рядом с корпусом терялся в глубине якорный трос.

– Что ты делаешь? – Остер облокотился на перила рядом со мной.

– Я дерну, когда он освободится, – тихо сказала я, поднимая ногу. – И тогда ты сможешь его поднять.

Остер покосился на меня краем глаза, после чего едва заметно кивнул. Я взобралась на борт и встала, балансируя на ограждениях.

– Фейбл, – предупреждающе сказал Хэмиш с квартердека.

Губы Уиллы тронула ухмылка.

Уэст обернулся, оглядываясь через плечо, и я встретилась с его взглядом за секунду до того, как прыгнуть. Его лицо исчезло, когда я упала, входя в воду ногами вперед. Мое тело обмякло, и я позволила холоду окутать себя. Глаза защипало от соли.

Я вынырнула на поверхность под грубый голос Уэста.

– Фейбл!

Я проигнорировала его, отвернувшись от судна и втягивая воздух глубоко в живот, пока он не наполнил меня до самого горла. Я выдохнула долгим, размеренным выдохом, когда Уэст снова закричал.

– Фейбл!

Еще два вдоха, и я нырнула. Мутная синева простиралась во всех направлениях, поднятый со дна песок все еще оседал после бури. Я держала один палец на якорном тросе, следуя за ним в темноту. Течение отбрасывало мои волосы назад, пока я погружалась.

Я улыбнулась, разглядывая бескрайнюю пустоту вокруг. Я ныряла почти каждый день с тех пор, как была ребенком. Вода была для меня домом, каким так и не стал Джевал. По правде говоря, мне нравилось быть ныряльщицей. Я по-настоящему любила свое дело.

Я последовала за группой рыбок-попугаев вниз, их фиолетовые тельца блестели, когда они извивались и поворачивались. Давление воды вокруг меня усилилось, и я выпустила струйку пузырьков, когда внизу показалась отмель. На белом песке морского дна чернела скала со множеством трещин и разломов. Мои ноги легко приземлились на выступ, за который зацепился якорь. Высоко над головой «Мэриголд» представляла собой не более чем темное пятно на поверхности.

Я оперлась на скалу, чувствуя, как болят ладони, и пнула якорь пяткой. Когда он не поддался, я вытащила из-за пояса зубило и молоток и принялась за работу, откалывая кусочки камня с каждым новым ударом. Маленькие черные частички опускались на морское дно, а вокруг меня поднялось пыльное облако. Проделав достаточно большую трещину, я поставила ноги на выступ и изо всех сил надавила на трос. Жажда воздуха мягко проснулась в моей груди, а пальцы закололо.

Якорь застонал, прежде чем скала поддалась и он отцепился, ослабляя натяжение троса. Резкими рывками я дергала за трос, пока он не начал подниматься. Поставив ноги на лапы якоря, я наблюдала, как яркий мерцающий свет стал приближаться. Рыбы плавали под «Мэриголд», обвитой лентами морских водорослей. К ее корпусу прилипли ракушки и мидии. Я выпустила из легких остатки воздуха как раз перед тем, как вынырнуть на поверхность и сделать вдох. Уэст по-прежнему перегибался через борт, его губы были сжаты в тонкую линию. Как только он увидел меня, тут же исчез.

Остер и Падж крутили рукоятки шпиля, поднимая якорь из воды, и я потянулась к лестнице, которую они сбросили с палубы. Уилла покрывала заколоченные в корпус пробки слоем дегтя и улыбалась сама себе, качая головой.

– Что? – я задержалась на лестнице рядом с ней, переводя дыхание.

– Не могу понять, нравишься ты мне, или я просто считаю тебя глупой, – засмеялась она.

Я улыбнулась, карабкаясь вверх, пока не перелезла через перила и мои босые ноги не коснулись горячей палубы.

Уэст уже взбирался на грот-мачту, и по знакомому напряжению его спины я поняла, что он злился. Он не привык, чтобы ему не подчинялись. Что ж, а я не привыкла, чтобы мне указывали, что делать.

Он положил руки и ноги на железные перекладины, пока не поймал равновесие у подножия паруса. Его руки перебирали веревки, нож был зажат в зубах, а волосы разметались по лицу.

Уэст был прав: чем скорее я уберусь с этого корабля, тем лучше. Однако я намеревалась сойти с «Мэриголд», не оставшись ни у кого в долгу.

Уилла была единственной, кто устроился в гамаке, когда я вошла в каюту после наступления темноты. Мой рундук по-прежнему был полон воды, но я все равно открыла крышку и положила пояс внутрь. Наверху в каюте Уэста скрипели шаги, а сквозь щели досок просачивался свет свечей. Он ни разу не взглянул в мою сторону с тех пор, как я нырнула к якорю, и, возможно, не взглянет до тех пор, пока я не сойду с корабля.

Наверное, оно было к лучшему.

Я забралась в свой гамак, разложив парус на коленях и покачиваясь над зеленой водой, наполнявшей каюту. Полотно было порвано по диагонали, и, изучив его, я отмерила длину нити, которая мне понадобится.

– Он у меня с тех пор, когда мне было пять, – сказала Уилла, и я подняла глаза, чтобы увидеть, что она вытянула перед собой свой кинжал. Она вертела его в перепачканных дегтем руках. – Я украла его у пьяницы в Уотерсайде, когда он потерял сознание посреди улицы. Просто взяла и вытащила прямо из-за пояса.

Это было не то, что я ожидала от нее услышать.

– На самом деле в нем нет ничего особенного. Просто это единственная ценная вещь, которая у меня есть. Я пыталась продать его скупщику в Дерне, но Уэст каким-то образом вернул его мне обратно.

Я опустила взгляд на парус.

– Почему?

– Потому что у него есть дурная привычка делать других людей своей проблемой.

Я потянула иглу к себе, пропуская нитку сквозь ткань, и когда я подняла глаза, поняла, что она имела в виду.

Она говорила не только о кинжале. Она говорила обо мне.

– Так он тебя поэтому взял к себе на корабль?

Уилла едва не рассмеялась.

– Да.

– Но Падж говорил, что вы вместе были в команде с самого начала.

– Мы вместе росли в командах, – она уставилась в потолок, и ее взгляд затуманился воспоминаниями. – Когда Уэст получил «Мэриголд», он стал набирать людей, которым мог доверять.

Я затянула нить и приподняла парус перед собой, чтобы убедиться, что стежок был ровным.

– И каким же образом беспризорник Уотерсайда стал шкипером такого корабля?

Уилла пожала плечами.

– Он же Уэст. Он знает, как получить то, что хочет.

– А чего хочешь ты? Торговать в Узком проливе?

– Чего я хочу, так это не умереть в одиночестве, – сказала она неожиданно тихим голосом. – Если честно, я не выбирала эту жизнь. Просто она единственное, что у меня есть.