Хоппер кивнул.

– Да. Вода, в которой много пузырьков.

Он облокотился на стойку и положил руки на подбородок. Теперь его лицо находилось на более-менее одном уровне с Оди, которая сидела на стуле.

– Так ты будешь пробовать или нет? Сама же просила сделать.

Оди открыла глаз. Склонила голову сначала в одну сторону, потом в другую.

– А почему он называется «яичный крем»?

– Ну, это длинная история…

– Ужасное название.

Хоппер тут же выпрямился.

– Смеешься? Он очень вкусный. Вот смотри.

Он взял бокал, подхватил с кухонной стойки одну из двух соломинок, воткнул ее в белую пышную шапку и сделал большой глоток.

– М-м-м!

Хоппер держал шоколадный коктейль на вытянутой руке и рассматривал его так, словно оценивал марочное вино.

– Вот что я тебе скажу, дружочек. Это отличная штука. Бруклинская классика. Тебе точно понравится.

Хоппер поставил бокал обратно. Оди наклонилась поближе и посмотрела сверху на взбитый напиток.

– Давай, попробуй.

Одиннадцать ничего не ответила. Хоппер взял вторую соломинку и протянул ей, но девочка спрыгнула со стула.

– Нет, – сказала она и ушла к столу, за которым они сидели раньше.

– Не хочешь как хочешь. – Хоппер взял бокал и пошел за ней следом. – Мне больше достанется.

7 июля 1977 года

Бруклин, г. Нью-Йорк

Хоппер крадучись шел по кабинету детективов с одной-единственной мыслью в голове

Кофе.

Вчера он лег поздно. Нет, он не продержал Лизу Сарджесон долго на телефоне; в действительности их разговор был весьма кратким. Она сама только вернулась домой, а утром ей нужно было рано вставать, так что просьба Хоппера ответить на несколько вопросов обернулась договоренностью, что он заедет к ней на следующий день. После разговора Хоппер долго лежал в темноте рядом со спящей Дианой, пребывавшей в блаженном неведении относительно бессонницы мужа. А он прокручивал недавние события в голове снова и снова.

Зато ему удалось разработать план дальнейших действий, который бы его полностью устраивал – простой и лишенный любых затруднений. Сначала он снова побеседует с Лероем Вашингтоном. Хоппер надеялся, что речь парнишки будет более связной, когда тот проспится после веществ. Потом нужно узнать у Лизы Сарджесон всю возможную информацию о том, что собой представляют карты Зенера. А после – предоставить все добытые сведения капитану Лаворне. Тот, возможно, поругается чуть-чуть, чтобы по старой доброй традиции заявить о своей непричастности. Но Хоппер уже начал догадываться о том, что капитан знал о карте Лероя. Задание поговорить с парнем никак не могло оказаться совпадением.

Хоппер закинул пиджак на спинку стула, расстегнув пуговицы, закатал рукава рубашки и отправился в комнату отдыха за кофе. Впервые за долгое время в кабинете оказалось не так жарко, и он был очень признателен за это. А также – за полный кофейник, который оставила для него какая-то добрая душа. Рядом стояла коробка, в которой осталась парочка пончиков.

«Благослови Господи ночную смену и всех, кто в ней плывет»[34].

Хоппер налил себе кружку кофе, который оказался маслянистым и со жженым привкусом. Однако детектив понимал, что ему требуется кофеин. Он взял пончик и откусил, чтобы перебить противный вкус напитка. Вернувшись за свой стол, Джим приветственно кивнул детективу Харрису и сержанту Макгигану. Обычный утренний ритуал. Глаза двух коллег заблестели при виде лакомства у него в руке.

Джим сел за стол, довольный тем, что пришел чуть раньше остальных. А еще он был рад, что сумел избежать великой битвы за оставшийся пончик, которая вот-вот начнется между Харрисом и Макгиганом.

Детектив сверился с часами, доел пончик и, отряхнув руки и брючины от сахарной пудры, поднял телефонную трубку. Дежурный по отделению на другом этаже ответил так быстро, что Хоппер от неожиданности чуть не подавился кофе.

– Ой, простите! Доброе утро, сержант. Я детектив Джим Хоппер с шестого этажа. Да, здрасьте. Слушайте, тот задержанный, которого я вчера допрашивал – Лерой Вашингтон… Можно ли привести его в комнату для допросов?

Ответ дежурного взбодрил Хоппера даже сильнее, чем кофе. Сон как рукой сняло. Он не смог удержаться: вскочил на ноги и вцепился в телефонную трубку, словно тисками.

– Что значит «отпустили»?

Хоппер зажмурился и начал массировать себе лоб. Когда сержант закончил объяснения, Хоппер покачал головой, по-прежнему не открывая глаз.

– Да, спасибо, вы очень помогли, – ответил он и швырнул трубку на рычаг.

Детектив Харрис вернулся с пончиком и кружкой, вслед за ним с кислой миной зашел сержант Макгиган – ему достался только кофе.

Харрис указал в сторону Хоппера рукой с пончиком.

– Знаешь, если бросать трубки раньше восьми утра, то день будет тяжелым. Верная примета.

Хоппер почти что рухнул на стул.

– Да уж, можешь не рассказывать.

Харрис откусил пончик и отпил кофе, а потом с полным ртом обратился к скривившемуся от злости Хопперу:

– Что случилось-то?

– Помнишь, вчера паренек приходил? Подросток из банды, который предлагал информацию?

– Ага, – ответил Харрис. – Хотел от полиции защиты или вроде того. Ну, рассказал он что-нибудь ценное?

Хоппер в отчаянии замотал головой.

– Я надеялся, что сегодня расскажет. Но утром какой-то придурок его отпустил.

Харрис выругался.

– Что-что сделал?

Хоппер указал на свой стол, как будто там лежал ответ.

– Вчера я велел им держать парня под стражей. Но кто-то из полицейских увидел, что тот в неадекватном состоянии, и запихнул в вытрезвитель вместе с остальными бродягами. Ну, а в пять утра их всех выпустили на улицу.

– Хех, странно мы его защитили.

– И не говори.

– Хочешь, я схожу к ним потрепаться? Дежурный по отделению – мой знакомый, у него передо мной пара должков.

Хоппер отрицательно качнул головой.

– Нет. Но спасибо. – Он встал из-за стола. – Мне нужно поговорить об этом с капитаном.

Лаворна ничем не смог помочь, но довольно благосклонно принял Хоппера, несмотря на то что детектив в гневе и без предупреждения ворвался в кабинет начальника, едва тот прибыл на работу. То, что Лероя Вашингтона отпустили на свободу, стало для капитана таким же неприятным сюрпризом, как и для его подчиненного. Хоппер еще не вышел за дверь, как Лаворна уже набрал номер и принялся орать на кого-то из того отделения.