Для четверых оставшихся в живых вторая половина дня проходила в полувоенной обстановке. Йогуртовая битва была в самом разгаре, когда хозяин помещения внезапно собрал их в исповедальне. Он заявил, что «возмущен» их «инфантильным поведением» и беспорядком (произнесенное слово было жестче — «борделем»), царившим в квартире. Одним словом, им давалось два часа на то, чтобы привести все в порядок. Потом, поскольку им, «очевидно, нужна разрядка», участникам предписывалось посетить занятие по степ-аэробике и фитнесу, проводившееся при помощи видеокассеты для домашних тренировок. Здесь отличилась Трейси, которая продлила занятие, придумывая новые сочетания движений, и попыталась заставить выполнять их Хитер и Эндрю (Брюс предпочел полчасика освежающего сна). Потом голос за кадром вмешался, чтобы поздравить с успехами и предложить другие развлечения, на этот раз интеллектуальные. Трейси, благодаря раунду «Тривиал Персьют», узнала, что в Европе говорят на многочисленных языках. Эндрю оценил ту пропасть, которая отделяла его от других участников, но все же почти признал свою бисексуальность в ходе трогательной игры «Дело или правда». Хитер сдалась, рассказывая о своих семейных проблемах в тесте «Что, если бы вы были не тем, кем себя считаете?». Что же до Брюса, он блестяще показал, что можно проиграть в психологической игре, общо и расплывчато отвечая на конкретные интимные вопросы.

Потом хозяин квартиры включил музыку, и Трейси с Хитер пустились в пляс. Брюс сразу же пожаловался на головную боль и решил, что ему надо немедленно прилечь, а Эндрю начал стаскивать рубашку, заявив, что хочет «оторваться по-настоящему».

Ограниченное количество участников и интенсивность их занятий сделали свое дело, на время искусственно сплотив их, поэтому, когда маленький праздник закончился и Трейси с Эндрю в окружении Хитер и Брюса в первый раз уселись в ожидании результатов вместе на один диван, в комнате царила скорее угрюмая атмосфера.

Эд провел день, рассеянно наблюдая за сложными интригами между четырьмя участниками и одновременно разбирая свой «смит-вессон», чтобы его смазать. Кто следующий отведает его пули? Трейси или Эндрю? По всей видимости, публика предпочитает цветущих молодых девушек бисексуалам, страдающим маниакально-депрессивным психозом, так что в конце концов сегодня вечером свою распутную жизнь закончит Эндрю.

Эндрю шел по пустому и тихому белому коридору, задаваясь вопросом, хорошо ли он сделал, что принял участие в подобной передаче. Он не был уверен, что сумел произвести хорошее впечатление, находясь среди этой безмозглой молодежи. Единственным человеком, знакомство с которым доставило ему удовольствие, была Хитер. Может быть, он будет поддерживать с ней отношения. Остальные были либо лицемерными и тщеславными, либо слишком забитыми. Его настроение омрачала мысль о необходимости улыбаться перед камерами. К тому же он устал. Он провел вечер, прыгая в спортивных трусах на пружинном диване, как на батуте, с косячком в одной руке и бутылкой текилы в другой. Он вылил ее содержимое на свой безупречный торс, напевая дерзкую песенку какой-то панк-группы, что обеспечило ему невероятный зрительский рейтинг за счет голосов не самой консервативной публики. Но в такие моменты он не мог себя сдерживать. Потом он рухнул на диван и заплакал, после чего впал в полукоматозное состояние.

Когда открылась дверь тамбура, он увидел одетого в черное человека в маске, который целился в него из огромного револьвера с глушителем. Он услышал легкий щелчок. Несколько секунд мужчины стояли лицом к лицу, не в силах ничего понять. Послышался еще один щелчок, потом еще несколько, более частых. Человек в черном смотрел на свое оружие.

Эндрю бросился бежать вдоль стены, пытаясь уйти от того, кого он принял за сумасшедшего фаната, пробравшегося на виллу. Он не хотел завершить земной путь как Джон Леннон. Но человек в черном остановил его бег, сильно ударив по шее. Эндрю устоял на ногах, но удар оглушил его. Человек воспользовался этим, чтобы схватить его поперек туловища. Эндрю вырывался изо всех сил, но безуспешно. Тогда он вспомнил базовую технику самозащиты, которую видел по телевизору, и со всей силы обрушил каблук на правую ногу нападавшего, который тут же ослабил хватку. Эндрю вырвался и снова побежал к двери. Он заколотил в нее кулаками, но она была наглухо закрыта. Он обернулся. Человек стоял в трех метрах от него спиной к стене. Он вынимал из кармана пули, половина которых сыпалась на пол. Он был слишком силен, чтобы ввязываться с ним в драку. Но, может быть, есть надежда спастись, вернувшись назад, к оставшемуся открытым тамбуру.

Эндрю взял разбег и помчался большими прыжками, как горный козел. Человек в черном даже не поднял головы. Он спокойно заряжал револьвер. Эндрю забарабанил по внутренней двери тамбура, крича во все горло:

— Помогите! На помощь! Убивают!

Его удары гулко отдавались в глубине тамбура. Он почувствовал, что никогда еще так не хотел жить. Но его никто не слышал. Все было тихо. Обессиленный, он обернулся. Нападавший привычным движением руки повернул барабан револьвера. Эндрю, не отрывая указательного пальца, давил на кнопку, чтобы закрыть тамбур. Человек в черном стал медленно приближаться к нему, приволакивая ногу. Дверь тамбура начала закрываться. Убийца, прихрамывая, приближался, слегка наклонив голову в маске, хрипло и редко дыша. Эндрю встретился с ним глазами. Холодный, неумолимый, нечеловеческий взгляд. Потом человек в черном исчез за дверями тамбура. Еще три сантиметра, и Эндрю будет в безопасности…

В щели показались четыре затянутых в перчатку пальца. Потом, немного выше, еще четыре. Эндрю закрыл лицо руками, безмолвно крича и пряча глаза. Он услышал глухой звук, потом еще пять и, наконец, два или три щелчка. Он почувствовал, что его внутренности горят. Он разжал руки и медленно опустил голову. Его живот превратился в зияющее месиво горящей плоти. Дверь тамбура была полностью открыта. Перепачканный в крови киллер, переводя дух, стоял снаружи, прислонившись к стене.

Эндрю упал на спину, наполовину вывалившись из тамбура. В последней вспышке сознания он увидел висевшую на потолке камеру, которая глядела на него мертвым глазом.

Клару, смотревшую на экран, одолел приступ тошноты. Сержант Клегг прокручивал запись в замедленном режиме. По его обычно красному лицу жизнерадостного толстяка разлилась мертвенная бледность. Он однообразно повторял:

— Что за сукин сын!

Убийца забыл зарядить оружие, и его тучность указывала на то, что это не Стэнли Карден, а его сообщник, и значит, предположение Клары было верным. Она не думала, что узнает из видеозаписи что-то еще.

— Я пойду подышу воздухом, Уолтер. Звякни мне, если что-нибудь найдешь.

— Да, до скорого. Ну что за сукин сын!

Клара вышла и направилась к шоссе Пасифик-Коаст, тянувшемуся вдоль бухты. Она хотела увидеть океан, чтобы очистить свои мысли, отравленные отвращением и сомнением. Она уселась на краю пирса, спустила ноги в пустоту и замерла, глядя на туман, поднимавшийся над морем, слушая рокот волн. От Каталина-айленд исходило слабое свечение.