– Хорошо, я подожду, – сказал Босх и, повернувшись к Моне, произнес: – Спрингеру эта история понравится. Он получит в свое распоряжение парня, пытающегося расследовать убийство, семью жертвы, которая тридцать лет стремится узнать, кто ее убил, и некоего бюрократа, который сидит в своем офисе, потягивая фруктовый пунш, и отказывается предоставить хорошему парню адреса, требующиеся ему, чтобы побеседовать с другими копами, работавшими с этим делом. Я, конечно, не газетчик, но уверен, что статья получится ядовитая и хлесткая. А вы как думаете?

Он улыбнулся, наблюдая за происходившими с Моной метаморфозами. Она начала краснеть, и цвет ее лица постепенно сравнялся с ярко-алым напитком, к которому она так охотно прикладывалась. Босх знал, что его трюк должен сработать.

– О'кей. Отключите телефон, – попросила она.

– С какой стати?

– Отключите, говорю вам! Если отключите, я сообщу нужные вам сведения.

Босх захлопнул крышку своего аппарата.

– Назовите мне имена.

Он дал ей фамилии детективов, и она поднялась со стула, собираясь выйти из комнаты. Поскольку в комнате было мало места для особы с такими габаритами, Мона, выбираясь из-за стола и обходя его, неожиданно для Босха проделала довольно ловкое, чуть ли не балетное па, каковое невозможно сделать спонтанно, сообразуясь с одним только своим желанием. Босх понял, что этот маневр вырабатывался годами и остался в мышечной памяти тела.

– Сколько времени это у вас займет? – спросил он.

– Столько, сколько понадобится, – отрезала она, направляясь к двери. Бюрократическая закваска забродила в ней с новой силой.

– Нет, Мона. У вас на все про все десять минут. Больше времени я вам не дам. Если не уложитесь, лучше не возвращайтесь, потому что в скором времени сюда приедет Спрингер.

Она на секунду остановилась и одарила его леденящим взглядом. Босх ухмыльнулся и подмигнул ей.

Когда она вышла, Босх поднялся с места, обошел вокруг ее стола, прикинул на глаз расстояние и придвинул стол к стене на пару дюймов, чтобы еще больше затруднить ей доступ к ее насесту.

Мона вернулась через семь минут, держа в руке листок бумаги. Но Босх сразу понял: что-то не так. Уж больно довольный был у нее вид. Босху вспомнилась женщина, которую судили за то, что она отрезала пенис у своего мужа. Когда она, держа в руках свою добычу, покидала место преступления, у нее, вероятно, был точно такой же довольный вид.

– У вас проблема, детектив Босх, – заявила Мона с порога, подтверждая его подозрения.

– Какая же?

Она двинулась вокруг стола к своему месту, но не смогла протиснуться к стулу сквозь узкий проход, оставленный Босхом, от неожиданности потеряла равновесие и, чтобы не упасть, ухватилась за край столешницы. От сотрясения стоявшая на столе пластиковая бутылка с соломинкой упала, и алая жидкость потекла на ежедневник.

– Вот дьявольщина!

Мона, отодвинув стол могучим бедром, быстро проделала остаток пути и подняла бутылку. Прежде чем сесть, она с подозрением оглядела свою мебель: по-видимому, в глубине души заподозрила, что стол двигали.

– Вы в порядке? – спросил Босх. – Так какая же проблема возникла в связи с этими адресами?

Она проигнорировала его первый вопрос, окончательно оправилась от смущения, посмотрела на Босха и улыбнулась. Опустившись наконец на стул, Мона выдвинула ящик стола и вынула из него пачку похищенных из кафетерия салфеток.

– Проблема заключается в том, что вам вряд ли удастся в обозримом будущем переговорить с бывшим детективом Клодом Эно. Сомневаюсь, что вам вообще удастся с ним когда-либо переговорить.

– Он умер?

Мона вытерла салфетками пролившуюся на стол и обложку ежедневника алую жидкость.

– Да. Чеки пересылаются его вдове.

– А что вы узнали о Маккитрике?

– С Маккитриком тоже не все так просто.

– С ним-то что случилось? Надеюсь, он жив?

– Жив, но переехал в Венецию. Ту, что во Флориде. – Она улыбнулась, чрезвычайно довольная собой.

– Во Флориде... – механически повторил Босх. Он и не знал, что во Флориде есть город с таким названием.

– Это такой штат. Находится в противоположном конце страны.

– Я знаю, где Флорида.

– Это радует. Но проблема заключается в том, что в нашей картотеке есть только номер его почтового абонентского ящика. Мне очень жаль.

– Не сомневаюсь. Но номер его телефона у вас, полагаю, имеется?

Она скомкала сырые салфетки и бросила их в корзину для бумаг.

– В том-то и дело, что нет. Свяжитесь с отделом информации.

– Свяжусь. В вашей картотеке сказано, когда он вышел в отставку?

– Вы меня о такой информации не просили.

– Хорошо, дайте мне то, что принесли.

Босх знал, что мог бы вытянуть у этой женщины больше сведений. Наверняка в какой-нибудь папке у нее хранится нужный ему номер телефона. Но руки у него были связаны, поскольку он проводил несанкционированное расследование. Если он будет слишком сильно давить на Мону, это обстоятельство обязательно вскроется, после чего неминуемо последует приказ начальства о прекращении расследования.

Мона подвинула к нему по поверхности стола принесенную ею бумажку. Босх заглянул в листок. Там значились два старых местных адреса, номер почтового абонентского ящика Маккитрика во Флориде и название улицы в Лас-Вегасе, где сейчас проживала вдова Эно. Ее звали Олив.

Босх на секунду задумался, потом спросил:

– Когда отсылаются чеки?

– Странно, что вы задаете такой вопрос.

– Это почему же?

– Потому что сегодня последний день месяца, а всем известно, что такого рода денежные переводы осуществляются именно в этот день.

В комнате повисло молчание. Босх взял со стола бумажку с адресами и, положив ее в портфель, поднялся с места.

– Приятно все-таки иметь дело с государственными служащими в этом городе.

– Как и с представителями полицейского управления. И вот что еще, детектив. Будьте любезны, поставьте стул на прежнее место. Как я уже говорила, Кэссиди может вернуться в любую минуту.

– Разумеется, Мона. И как только я мог об этом забыть?

* * *

Завершив свои странствия по кругам бюрократического ада, Босх, словно одержимый клаустрофобией, вырвался на свежий воздух. Спустившись на лифте в холл, он вышел из главного подъезда здания и хотел уже было пройти на Спринг-стрит, когда стоявший у подъезда охранник предложил ему спуститься по правой стороне широкой величественной лестницы «Сити-холла», поскольку на левой ее стороне проходили в это время съемки какого-то фильма. Босх с минуту наблюдал за действиями киношников и решил перекурить. Усевшись на каменные перила напротив съемочной площадки, он достал из пачки сигарету и прикурил. Несколько актеров, изображавших журналистов, сбегали вниз по лестнице, чтобы обратиться с вопросами к двум мужчинам, выходившим из остановившейся перед ратушей машины. Пока Босх сидел на перилах и курил, киногруппа дважды репетировала и снимала эту сцену. Игравшие журналистов актеры, сбегая по лестнице, обращались к выходившим из машины людям, выкрикивая одни и те же вопросы: