Иногда, если Сандер был поблизости, мы говорили по-английски. Мы говорили о чем-то, употребляя чужие слова вместо слов, которые не осмеливались произнести на родном языке.

«О чем вы говорите? Почему ничего непонятно?» — спрашивал Сандер.

«Мы тренируемся говорить по-английски, потому что когда-нибудь поедем в Америку, чтобы посмотреть, где жили твои прадедушка, бабушка и тетя Сельма».

«Я по-английски не умею. Не хочу в Америку».

«Ты научишься, Сандер. Ты ведь знаешь: bike, house, boy, hello».

— А ты, Жюли, — говорю я, — чем ты занималась в то время?

— Я? — переспрашивает Жюли. — Я пыталась разыскать Веру Лунд. Я хотела посмотреть на женщину, которая спала с моим мужем, я ни минуты не сомневалась в том, что это не случайное знакомство. Не найдя в телефонном справочнике никакой Веры Лунд, я стала звонить по всем телефонам в Осло и Бэруме, рядом с которыми значилась фамилия Лунд, и спрашивать Веру. Я представлялась как Карин.

— Карин?

— Ничего другого не пришло в голову. У меня была своя система: я ставила крестик рядом с телефонным номером, если мне говорили, что я не туда попала; звездочку, если срабатывал автоответчик, или загогулину, если к телефону никто не подходил. В Осло и Бэруме полно людей с фамилией Лунд. Один раз к телефону подошла какая-то женщина:

«Алло».

«Здравствуйте, это Карин. Позовите, пожалуйста, Веру».

Женщина помолчала и спросила: «А кто это?»

Я ответила: «Это Карин, могу я поговорить с Верой?»

Женщина снова помолчала. «По-моему, вы сегодня уже звонили, — сказала она. — Это не вы звонили несколько часов назад?»

Я бросила трубку.

Я толком не знала, что буду делать, когда в конце концов разыщу эту Веру. Я проигрывала в уме различные сценарии и представляла себя в разных ролях.

Благосклонная Жюли: «Добрый день, меня зовут Жюли Блум. Я, как вам, конечно же, известно, жена Александра. Я просто хотела поговорить с вами, может быть, встретимся, выпьем кофе? Ведь нам обеим приходится нелегко».

Хитрая Жюли: «Привет, это Жюли. Александр мне все рассказал. Встретимся? Я знаю, что вы были вместе больше года… да? Значит, меньше?.. А сколько тогда?»

Гордая Жюли: «Здравствуйте, это Жюли. Я знаю, что вы спите с моим мужем. Так вот, не стесняйтесь и продолжайте в том же духе».

Жюли-террорист: «Здравствуйте, меня зовут Карин Далблум. Я звоню вам из поликлиники Скиллебекк. Мне бы не хотелось пугать вас, но мы располагаем тревожной информацией о мужчине, с которым у вас был половой контакт. Мы вынуждены просить вас срочно приехать и сдать анализ крови».

Однажды ночью я бужу Александра. Зажигаю ночник и сажусь в кровати. «Значит, так, — говорю я. — Нам пора поговорить!»

Александр открывает глаза, продолжая лежать. «Не надо, прошу тебя», — говорит он.

«Нет уж. Нам пора поговорить. И если понадобится, мы будем разговаривать всю ночь».

«Я не хочу ни о чем говорить».

«Еще бы, конечно, ты не хочешь ни о чем говорить. Ты никогда не хочешь. Ты лежишь рядом со мной и притворяешься, что спишь и не хочешь разговаривать. Зато я хочу. Я хочу поговорить. Я хочу знать, кто она. Понимаешь?! — Я начинаю трясти его. — Понимаешь, Александр? Посмотри на меня! Посмотри, я сказала!» — Я хватаю его за волосы и заставляю повернуться ко мне.

«Ты что, совсем сдурела?!» — Он вскакивает и бьет меня по лицу.

«Как ты смеешь меня бить?»

«А ты не хватай меня за волосы. Психопатка, совсем с ума сошла».

«Я задала тебе очень простой вопрос, а ты даже на него ответить не можешь. Я хочу знать, кто она».

«Мы договорились больше об этом не вспоминать». — Он снова укладывается в кровать.

«Я не могу об этом забыть. Я хочу знать, кто она».

«Ее зовут Вера, я тебе уже говорил».

«Веры Лунд не существует».

«Значит, Лунде, Лундему, Лунден… я уже не помню. Это была всего одна ночь. И очень давно. Жюли, я больше не могу».

«Как она была одета?»

«Что?» — Голос у него резкий. Александр закрывает руками лицо.

«Как она была одета в тот вечер?»

«Ты больная».

«Зачем ты так говоришь? Не смей. Я задала тебе простой вопрос. Как она была одета?»

«Ты сумасшедшая».

«Не говори так».

«Хорошо, хорошо. Если ты так хочешь знать — на ней было платье».

«Какого цвета?»

«Красного».

«Короткое или длинное?»

«Короткое».

«Ну и как, сексуально? В таком коротком красном платье?»

«Вполне».

«А какое у нее было белье?»

«Белые трусы».

«Понятно».

«И где вы находились в тот момент? Где вы этим занимались?»

«Мы сняли номер в гостинице».

«В какой гостинице?»

«"Плацца"».

«Даже "Плацца"! Неплохо. Значит, на это у тебя есть деньги».

«Заткнись».

«И как долго вы там пробыли?»

«По-моему, пару часов».

«Два часа?»

«Я сказал, пару часов».

«Пара часов — это и есть два часа, или ты имеешь в виду что-то другое? Или два часа — это, по-твоему, совсем не пара? Нельзя ли поточнее?»

«Черт, да у тебя с головой не все в порядке!»

«Ну, и как она в постели?»

«Нормально».

«Ты обнимал ее? Целовал?»

«Жюли, перестань».

«Это я должна перестать? Я? Ты ее трахнул?»

«Ну да».

«Она у тебя сосала?»

«Да».

«А ты?»

«Тоже».

«Как долго вы там пробыли?»

«Пока мне не пора было идти».

«А когда тебе было пора?»

«Утром».

«Ты собирался домой, к нам в постель?»

«Да».

«Черт!»

Жюли кладет голову на руки. Она сидит, съежившись, на зеленой лестнице.

— А потом? Что было дальше?

— Помнишь, когда мы были маленькими, папа говорил, что есть такие вещи, такие слова, которые вырвутся из тебя, и ты никогда не сможешь вернуть их обратно.

— Возможно, он что-то такое и говорил… но я не помню…

Жюли продолжает:

— Мы стараемся. Теперь мы стараемся. Стараемся склеить все кусочки… Каждый день мы просыпаемся и говорим друг другу: доброе утро. Каждый вечер, ложась спать, мы говорим: спокойной ночи. Мы вместе едим. Иногда мы занимаемся любовью. Играем с Сандером. Но Сандер не глупее нас. Наши слова прочно засели в стенах и отдаются эхом тогда, когда мы ждем этого меньше всего.