– Какой?

– Ну, не знаю. Сговорчивый.

– Намёк на то, что вёл себя как му*ак, принят. И я ещё раз хочу извиниться.

– Всё в порядке.

– Нет. Ничего не в порядке. Но я воспользуюсь ситуацией и сделаю вид, что ты меня простила.

Лера откинулась на спинку дивана и сложила руки на груди, внимательно изучая лицо Игоря. Это был тот момент, которого она подспудно ждала. Время, когда Макаров признал свои ошибки. Раньше ей казалось, что она почувствует в этот момент полное удовлетворение. Но ощутила иное – облегчение. Будто то, что незримо угнетало её с той злополучной вечеринки, исчезло. А Игорь был снова рядом. И не хотелось кричать о том, что он её морально поломал так, как это способна была сделать только смерть матери. Вообще ничего не хотелось говорить о том, что прошло.

– Хорошо. Значит, начинаем общаться заново.

– Если ты не против.

– Не против. Куда после «Баклажана»? Тут кинозал классный.

– Тогда в кино.

– Договорились. И…

– Что?

– И спасибо.

Лера нехотя отстранилась и шепнула:

– Сидеть неудобно.

– Это рычаг коробки.

– А я думала что-то другое.

– Другое тоже в таком же состоянии.

Макаров попытался притянуть её к себе ближе, но Лера уперлась ладонями в его плечи.

– Нет, отпусти. Я так не хочу.

Последние полчаса, а может и час – она уже потерялась и во времени и в пространстве – они с Игорем целовались в его машине, будто ничто, кроме этих поцелуев, не могло дать им нового глотка воздуха. И словно не было всего того, что происходило с тех пор, как она приехала в дом Смельчакова. Ни ссор, ни выяснения отношений. Никаких ТТ и Ангела. Только Игорь и Лера, как и семь лет назад.

– Вообще не хочешь?

– Только не в машине.

– Поехали ко мне?

– М-м-м. Я не знаю.

– Пожалуйста. Я тебя безумно хочу.

– И я тебя. – Она устроилась на пассажирском сидении удобнее и отвернулась, глядя в окно. С одной стороны, всё что происходило после того, как Макаров потянулся к ней в кинозале и она почувствовала на своих губах его поцелуй, казалось Лере совершенно закономерным. С другой – она не знала каково это – быть с Игорем настолько близко. Одно дело, когда они занимались всеми теми безумствами в сети, и совсем другое – реальная жизнь. И хоть это настоящее было очень притягательным, Лера попросту боялась.

– Что-то не так?

– Нет. И да. Просто немного страшно.

– Меня боишься?

– Скорее – себя. – Она усмехнулась и повернулась к Макарову. Он молчал, а Лера всматривалась в его лицо, сама не зная, что хочет на нём прочесть. Она бы ни за что не поверила совсем недавно, что снова сможет окунуться в то, что было недопрожито ею в прошлом. Что рядом снова будет сидеть Игорь, которому важны её желания и мысли, а она будет чувствовать себя счастливой дурочкой.

– И я себя боюсь. Особенно когда вспоминаю всё, чем занимались в аське.

– Игорь…

– Что? Я. Тебя. Безумно. Хочу. Но если скажешь, что это не взаимно, пойму.

– Не скажу. Это взаимно.

– Ангел…

Одежда летела на пол, слышалось то чертыхание, когда Игорь не мог совладать с пуговицами и застёжками, то треск ткани и следом – снова чертыхание. Лера не могла разглядеть, где они, да ей это было и не важно. С того момента, когда оба переступили порог погружённой во мрак квартиры, весь мир отошёл на второй план. Остались только жадные поцелуи, едва сдерживаемые стоны и желание как можно скорее оказаться обнажёнными. Кожа к коже. Как тогда, в их единственный раз, когда казалось, что впереди у них – бесконечно много времени.

– Боже…

Лера рвано выдохнула, стоило губам Игоря сомкнутся на её груди. По венам пронеслась такая огромная волна возбуждения, что можно было кончить только от одного этого прикосновения.

– Хочу тебя…

Игорь повторял ей это раз за разом, эхом озвучивая то, что рождалось в голове Леры. Она его хотела. Безумно. Так, как никого и никогда. Проводила ладонями по гладкой коже предплечий, а в голове звучало только одно слово «мой». И в нём смешалось всё. Чьим она считала Игоря, когда ещё не знала, что за ТТ скрывается он. Чьим считала его семь лет назад. И чьим снова стала считать сейчас.

– Я не могу больше… Ты меня с ума сводишь.

Он усадил её на себя прямо в прихожей, едва избавил от одежды и расстегнул ширинку своих джинсов. Вошёл резко, сразу на всю глубину, понуждая Леру вскрикнуть от неожиданности. И задвигался быстро, жадно, отрывисто. Будто желал насытиться ею, но не знал, как. И Лера тоже не знала, и дело было совсем не в сексе. Не в том, что чувствовала она, когда Игорь оказался в ней. Не в том, с какой страстью она прижимала его к себе, как царапала его плечи до крови, как жадно целовала.

Она вообще не верила в то, что им можно будет хоть когда-то насытиться.

Из ванной доносился размеренный шум воды. Город за окном просыпался, окунаясь в серый и хмурый зимний рассвет. Лера не сомкнула глаз этой ночью, но сейчас, когда у неё была возможность хоть немного подремать, спать не хотелось.

Она поднялась с постели, до которой они с Игорем в итоге всё же добрались ближе к утру, надела его рубашку, лишённую доброй половины пуговиц, и вышла из комнаты.

Квартира, в которую её привёз Макаров, была обставлена с аскетизмом, который зачастую говорил о том, что в жилище проводят мало времени. Во второй комнате и вовсе не было ничего, кроме огромного, во всю стену, шкафа, одна створка которого была немного приоткрыта.

Лера устало улыбнулась. В этом всём тоже был весь Игорь. Небрежная роскошь во внешнем виде, в том, какие машины выбирал, и совершенно непригодный для жизни быт. Ему гораздо удобнее было иногда заглядывать к отцу со своими пассиями.

Лера поморщилась собственным мыслям, когда воспоминание о Вике полоснуло по нервам. Впрочем, что толку было думать о ней, если теперь всё было иначе.

Оказавшись в кухне, Лера обнаружила ещё одно доказательство того, что квартира могла принадлежать только Макарову и никому кроме. Множество навороченной техники, огромный широкий холодильник, кофемашина, хромированные поверхности. Лера могла побиться об заклад, что половиной приборов Игорь не то, что не пользовался, но даже не интересовался тем, как они включаются.

Вздохнув, Валерия подошла к холодильнику и распахнула дверцы. Пара яиц, одинокая половинка подсохшего лимона, молоко длительного хранения. Уже