Похоже, оцепенение, завладевшее зрителями этой сцены, имелосвои пределы. Михаил вяло спустился с крыльца и побрел к жене. Поглядев емувслед, Тина подумала, что и не определит, пожалуй, чем он потрясен сильнее:баснословными разоблачениями или набором слов, с помощью которых этиразоблачения производились. Небось не ожидал такого от своей тихони искромницы. Как говорится, нужда заставит калачи печь… и выражаться почтиматерными словами она тоже может заставить.

Схватив Лиду за руку, Михаил двинулся к калитке и вскорезакрыл ее за собой. Из-за забора донеслось короткое рыдание, но тут же всестихло, как будто Михаил приложил дражайшую половину чувствительно, однако та,от боли или изумления, даже не смогла толком поголосить.

Да нет, вряд ли. Михаил скорее ударит сам себя, чемобидчика, это Тина помнит по собственному опыту. Скорее Лида спохватилась,поняла, что натворила, и покаялась, что большую часть произнесенных сейчас слов– а может быть, и все! – выпустила на свет божий.

Тина в ярости стиснула руки, не зная, чего ей большехочется: плакать от бессильной злобы или вторить Лиде, не заботясь о подбореслов. Однако сейчас она была зла даже не на Лиду, а, как ни странно, наМихаила. Вечно он все делает не вовремя, и всегда так было, и раньше! Или спешит,или опаздывает. В результате – хочет сделать как лучше, а получается… Ну дернулже его черт вмешаться в самый неподходящий момент, когда Лида вот-вот сообщилабы, кто навешал ей на уши этой чудовищной лапши… кто, стало быть, распространяло Тине эти дикие слухи. И зачем?! Если только для того, чтобы испортить еерепутацию, – на здоровье. В своей прошлой хабаровской жизни Тина сделала все,чтобы эту самую репутацию испортить совершенно безнадежно. Вряд ли на нейвообще осталось хоть сколько-нибудь незапятнанное пространство. А вот если цельэтих бредней была вызвать Лидочку на откровенность, выяснить, скажем, у нее,где сейчас находится «оторва», бросившая невинных младенцев… Это уже совсемдругое дело. И может означать только одно: до Тины добрались-таки! Добралисьдаже сюда, в забытое богом и людьми приамурское село. А она-то думала, чтоотрыла себе надежнейший из окопчиков… Да что ж ей теперь, в дебрях Амазонкискрываться, что ли? Но где гарантия, что ее не найдут и там, что и в джунгляхне сыщется какой-нибудь Лидки, которая распустит свой ревнивый язык и…

Стоп. А может, все совсем не так? Может, преследователямпо-прежнему неведомо, где скрывается беглянка, которая…

Эх, черт, до чего же не вовремя решил Михаил проявитьхарактер! Уж молчал в тряпочку – ну и молчал бы!

– Тиночка, брось ты переживать, – раздался рядом безунывныйголос Данилушки. – Большое дело – бабенка взбеленилась. Ее небось давно дикиекошки грызли, да и наши языкастые курицы свое дело сделали, вот она и сорваласьс цепи.

– Да уж, – сдержанно буркнула Тина, надеясь, что Данилушкаотвалит и не станет мешать обдумывать неожиданное настоящее и беспросветноебудущее.

Зря надеялась, конечно.

– Сам не пойму, как Лидка могла наговорить такого, –пробормотал дед, сочувственно поглядывая на Тину снизу вверх своими яркимиглазами. – Она же не такая… всегда была тише воды ниже травы. Скромница, скорееязык себе откусит, чем грубое слово скажет. И если сегодня вдруг накинулась натебя, значит, крепко ее припекло.

Данилушка помолчал, потом исподлобья взглянул на Тину:

– Неужели впрямь от детей сбежала?

– О! – Тина мученически завела глаза.

Если уж Данилушка поверил, что она за два года могла зачать,родить и вырастить семилетнюю девочку, можно представить, с какой охотойпроглотит этот миф всеядная Тамбовка!

– Вот чего я бы хотел знать, – задумчиво пробормоталДанилушка, – кто и зачем Лиде голову задурил?

Так он, значит, не поверил!

– Да уж, – с благодарностью улыбнулась Тина, – я бы тожедорого заплатила, чтобы это узнать.

– Вечно вы, городские, все на деньги меряете, – хмыкнулДанилушка. – Ничего, мы по-родственному, по-свойски узнаем. Авось и не придетсяразоряться тебе. А ну пошли!

– Куда?

– На Кудыкину гору! – бодро отозвался Данилушка и, махнувбабе Вере, которая непонимающе таращилась с крылечка, вышел за калитку.

Тина последовала за ним.

Странное ощущение овладело ею в ту минуту, когда она взяласьза щеколду! Будто там, за приступочком, не затоптанная земля деревенского«тротуара», а глубокая ямина, затянутая клочьями тумана. Ступишь – провалишься!

Тина замешкалась было, но Данилушка, придержавший для неекалитку, оглянулся удивленно – и она шагнула-таки вперед.

И ничего не случилось, конечно. Под ногами твердая земля,никуда она не провалилась!

Во всяком случае, пока.

* * *

– …Я пришла, а он уже там сидит. Алла Павловна с нимразговаривала. Увидела меня – и таким рыдающим голосом: «Ты только посмотри!Это как же можно назвать женщину, способную на такую патологическую жестокость,на такое изуверство, на такую изощренную низость!» И пошла, и пошла…

Тина кивнула. Хотя слова эти были обращены не к ней, онаочень даже хорошо помнила, как лихо конструирует словесные модули ее бывшаясвекровь, какие трагические нотки звенят (или грохочут, смотря по тематике) приэтом в ее богатом оттенками, красивом голосе! Алла Павловна на заре туманнойюности играла в радиотеатре и сохранила навыки на всю жизнь.

Да, незнакомец обрел в ее лице, а затем и в Лидочкином болеечем благодарных слушательниц. Этих женщин, таких разных, объединяло одно:святая, праведная ненависть к Тине Донцовой-Шевелевой – именно поэтому онизалпом проглотили тот сладкий яд неуклюжего, наглого вранья, который был им предложен…

Тина опустила голову, вдруг почувствовав, как устала стоятьздесь, под дверью, стараясь не дышать. Слава богу еще, что ветер нынчеразошелся, разогнал вечернее комарье.

Данилушка вел допрос с изуверским пристрастием, коегоневозможно было в нем заподозрить, однако и этим ничего особенного из Лиды не«выбил».

Да, неожиданно к свекрови заявился какой-то человек,назвавшийся брошенным супругом «этой бессовестной», отцом брошенных малюток. Онтак разжалобил обеих женщин, что те с радостью выложили ему все – что егонепутевая женушка действительно нашла себе приют в Тамбовке, где, конечно,вознамерилась разбить счастье Михаила и Лиды. Незнакомец, назвавшийся Павлом,такой версии не отрицал…