— Даромила, куртку! Куртку мою тащи! — Олег тоже успел пару раз достать тварь клинком и тут же понял, что это бесполезно: из ран ничего не текло. Всё равно что дерево колоть.

Минди развернулась к телеге, выбросила вперед голову — ведун опять прикрылся щитом, и от страшного удара у него едва не отнялось плечо. Змея отступила, ринулась на храмовых воинов, сомкнувшихся плечом к плечу, налетела на стремительные бердыши, рассекшие ей глаз и выхватившие кусок из шеи — однако даже глаз у нежити не вытек, а остался блестеть двумя половинками!

— Даромила, куртку!

— Здеся…

Девушка высунулась из-под телеги с мокрой после купания косухой. Олег упал на колено, бросил саблю, нащупал петлю кистеня, продел в нее руку, выдернул оружие — и мгновенно успокоился, ощутив привычную тяжесть. Повернулся левым боком вперед, призывно посвистел:

— Эй, веревка с глазами! Иди сюда, я тебе уши нарисую…

Вряд ли минди умела обижаться — тем не менее опять повернула к нему, выбросила голову. Олег в то же время взмахнул кистенем, и серебряный грузик аккурат в момент нового тяжелого удара перехлестнул верх щита, впиваясь в неживую плоть. В воздухе запахло гнилью и сыростью. Ведун разжал левую руку — деревянный диск шмякнулся на длинный, извилистый валик из глины.

— Кажется, минди ушла к своему господину, — облегченно вздохнул он. — Надеюсь, сегодня больше гостей не будет, а то у меня левая рука вовсе отвалится.

— Как ты узнал? — пнул глину ногой Явор. — Как ты узнал, что это нежить? Ведь она не отличалась от человека!

— Ну, — развел руками Олег. — Ведун я или нет? Как же мне и не узнать?

— Ведун, — раздельно произнес волхв. — Я могу спросить твое имя, мой доблестный спутник?

— Олегом мать нарекла.

— Ведун Олег… — Храмовый воин приложил к груди правую руку. — До нашего святилища дошла молва о твоей доблести, брат. Я рад, что смог увидеть тебя и сразиться с тобой бок о бок.

— Для меня тоже честь биться рядом с такими умелыми бойцами, — склонил голову Середин. — Однако сейчас нам нужно подумать о том, почему минди не схватила кого-нибудь с краю лагеря, а полезла в самую середину?

— Ее послали за неким определенным врагом… — Явор повернул голову к телеге, под которой прятался боярин Чеслав. — Ты прав, ведун Олег. Нам надобно выставить рядом с ним отдельную стражу.

— Вот именно, — кивнул Середин. — Но только, чур, я сегодня уже караулил…

И он полез под медвежью шкуру.

Утром сосчитали пострадавших: четыре убитых и столько же покалеченных. Не сильно — змеиный хвост бил в основном по ногам, однако путь дружинники продолжать уже не могли. Всех их передали рязанской сотне: та повернула назад в город, увозя своего боярина, что потерял в ночной стычке голову — ее так и не нашли ни на поляне, ни в глине, в которую превратилась нежить после гибели. Остальные же ратники готовились к продолжению похода: собирали сумки, седлали коней, вычерпывали ложками из котлов наскоро заваренный кулеш.

Боярин Чеслав короткими клевками покусал сало из рук Желаны, умяв за несколько минут угол почти трехкилограммового шмата, после чего без всяких напоминаний поднялся, пересек поляну и ринулся через кусты, что ограничивали стоянку с юго-восточной стороны. Ближние к тому краю воины попрыгали в седла, рванули следом, вытаптывая тонкую осиновую поросль, и когда туда доехали телеги Олега и девиц, особого препятствия уже не встретилось.

Телеги перекатились через пологую гриву, и ведун облегченно перевел дух, увидев впереди не густой лес, а просторную равнину с частыми вкраплениями отдельных кустиков. Рощи тоже виднелись — но довольно далеко и не сплошной зеленой массой, а отдельными вкраплениями на фоне почти степного пейзажа.

— Ну, коли до сего часа боги не отпускали нас своей милостью, то и дальше, глядишь, не бросят, — махнул рукой Олег. — Давай, Даромила, погоняй. Посмотрим, куда кривая вывезет.

Кровь ворона не дала искателям сокровищ остановиться ни разу за целый день. Земля делалась всё суше, заметно поднимаясь выше и выше. Если поначалу путникам на глаза попадались рощи, пусть и не большие, то к полудню деревья встречались либо редкими кучками возле глубоких ложбин, либо полосками вдоль непонятно откуда взявшихся канав.

Может быть, это были русла ручьев, возникающих на этом обширном взгорье во время дождей, а может — следы неведомых рас, сгинувших в толще времен. Незадолго до заката пропали и эти редкие деревца.

Неожиданно Чеслав, бежавший в сопровождении волхвов впереди, закрутился на месте, сделал небольшой круг, подбежал ко второй телеге и стремительно юркнул под нее — Желана еле успела натянуть поводья, чтобы не переехать проводника колесами.

— Похоже, привал, — наклонившись с облучка и оглядываясь, понял Середин. — Ладно, давайте распрягаться.

— Привал, — подтвердил старший храмовый воин, подойдя ближе. — Похоже, люб ты боярину нашему, ведун Олег. Дозволь опять рядом встать.

— С хорошим соседом и ночь черная светлой покажется, — кивнул Середин. — Располагайтесь.

— Это ты, что ли, ведун Олег, что хвастовством от Лабы до Урала славен? — громко хмыкнул молодой волхв в косоворотке с золотыми пуговицами, придержав своего пегого в яблоках скакуна возле телег. — То и видно, что даже ради похода от бабьей юбки оторваться не смог.

Он довольно обернулся, и несколько задержавшихся поблизости всадников радостно заржали.

— Тебе не понять, — громко вздохнул Середин, развязывая хомут у гнедой. — На твою-то рожу ни одна баба даже под заклятьем не глянет, не то чтобы близко подойти.

Всадники опять заржали, оценив быстрый и достойный ответ.

— Да у меня столько баб, что тебе и в мечтах не иметь! — покраснел мальчишка. — Я если захочу, хоть всех к себе приворожу!

— Зачем тебе, дитятка? — пожал плечами Олег. — У тебя женилка еще не выросла на девок ворожить. На коне и то не углядеть, а коли на земле окажешься, так и вовсе жук затопчет. Че у тебя быть-то может?

Всадники опять обидно загоготали, вгоняя своего чародея в еще большую краску.

— Боярин, не надо! — попросила, почуяв неладное, Даромила.

Однако Середин думал иначе. Молодой волхв явно рассчитывал поквитаться за то, как перебил его у святилища ведун, и за то, что прав оказался Олег, а не он. Так к чему откладывать? Всё равно придется доказывать, что он, Середин, с двумя девками и неприличным для воинского похода грузом — не мальчик для битья.

— Ты чего, пиписьками помериться хочешь, смерд? — спрыгнул на землю парень и вытащил из петли седла длинный боевой топорик, похожий на варяжский. — Может, тебе ее просто отрезать?

— Чем резать станешь, коли даже оружия у тебя нет, недомерок? Хоть бы нож у бабки какой украл, нищета варяжская!

— Я не железом воюю и не похвальбой пустой, — нехорошо ощерился волхв. — Я мудростью древней воюю, чарами нерушимыми. Так умри же, смерд!