— Немедленно позовите Его сиятельство! — крикнула принцесса.

— По приказу командира корабля «Три иерарха» адмирала Грейга граф Орлов арестован как изменник государыни.

Принцесса лишилась чувств. Матросы бросились к ней. Ее унесли в каюту.

На палубе появился Грейг.

— Этих господ — в отдельную каюту! — Грейг указал Литвинову на поляков. — И караул приставить.

Доманского и Черномского увели.

И тотчас матросы отпустили Христенека.

— Что с ней? — спросил его Грейг.

— Да ничего — игра одна: глаза прикрыла, соображает, что дальше делать, — сказал Христенек — Глаз с нее не спускать… нрава она отчаянного.

— И закрыть проход в эту часть палубы. Караул при арестованных круглосуточно! — отдавал распоряжения Грейг. — Чтоб птица не пролетела!

В палаццо принцессы в Пизе в большой зале столпились слуги.

Христенек стоял у мраморного столика и с шутками и прибаутками выдавал деньги.

— А ну-ка, господа хорошие: служить — не тужить… Всех вас принцесса велела рассчитать по-царски.

В залу вошел Ян Рихтер.

— А ты мне и надобен, — ухмыльнулся Христенек. — Зови камер-фрау, собирайте вещи, на корабль велено доставить.

— У меня есть приказание: вещи принцессы я могу отдать только в собственные ее руки, — мрачно ответил слуга.

— И правильно, — весело нашелся Христенек — Тебя, дружок, не велено рассчитывать. Тебя да камер-фрау принцесса при себе оставляет. И велено вас доставить со всеми ее вещами на корабль, где нынче Ее императорское высочество с женихом своим графом Алексеем Григорьевичем и приближенными Доманским и Черномским — известны тебе такие имена? — готовятся отплыть из Ливорно в Турцию. А ну-ка, мрачный человек, собирай свою команду, да поживее. Принцесса передать велела: головой отвечаешь за сохранность вещей. Особенно береги баул! Веселее, господа хорошие. Эх, где ни жить — всюду служить!

Рихтер почесал затылок и молча пошел прочь из залы собирать вещи. Христенек вздохнул с облегчением.

Экипаж, груженный вещами принцессы, подъехал к набережной. По-прежнему на набережной толпились люди. И красавцы фрегаты продолжали свои учения в заходящем солнце…

Из экипажа высаживается Христенек, за ним Рихтер, не выпускающий из рук знакомый баул, и камеристка принцессы Франциска фон Мештеде.

У набережной их ждала шлюпка с матросами.

— А ну, родимые, помогайте гостям нашим вещички таскать! — кричит Христенек матросам.

Сгибаясь под тяжестью, матросы тащат в шлюпки огромные сундуки.

Рихтер стоит у шлюпки со своим баулом и с сомнением наблюдает всю эту картину.

— А откуда я узнаю, господин, что моя хозяйка на корабле? — вдруг спрашивает он.

— Ну что ж ты такой неверующий? — хохочет Христенек и обращается к толпе на набережной: — Эй, любезнейшие, что здесь происходит?

— Маневры в честь Ее высочества русской принцессы, — с готовностью отвечают из толпы.

— А где ж сама принцесса?

— На корабле, — словоохотливо начинают объяснять зеваки, — со свитой — на трех экипажах приехали… все с усищами, с саблями огромными…

Три коляски, украшенные гербами графа Орлова, стояли на набережной.

Рихтер вздохнул и пошел садиться в шлюпку.

Шлюпки отчалили от набережной.

В каюте адмиральского корабля стоят раскрытые сундуки. По всей каюте разбросаны платья, шляпы, мантильи, амазонки. На отдельном столике — маленький баул, прежде находившийся у Рихтера. Около баула дежурит матрос…

Посреди этого моря женских туалетов за другим столиком сидит писарь. Перед ним зажжен тот самый шандал с экраном, где изображена гадающая принцесса.

— Опись вещам… — монотонно диктует Христенек.

Подлинная опись вещей принцессы, захваченных в Ливорно. По ней можно представить себе гардероб блестящей женщины галантного века, имевшей склонность к путешествиям.

— «Тафтяное платье полосатое… Палевые, с флеровой белою выкладкой, гарнитуровые черные, с такой же выкладкой робронды и юпки попарно… Кофточки и юпки попарно… Тафтяное розовое, с белой флеровой выкладкой… Юпки атласные…»

В каюту вошел Орлов…

Орлов, усмехаясь, оглядел каюту.

— Письмо, Ваше сиятельство… от нее для вас, — сказал Христенек — Адмирал Грейг принес.

Орлов взял письмо, а Христенек продолжал рыться в вещах принцессы и диктовать:

— «Польские кафтаны — атласный, полосатый… Салоп атласный голубой… Четыре белых кисейных одеяла…»

Орлов смотрел на бумагу, исписанную торопливым почерком. Иные буквы расплылись — слезы ярости… Он читал письмо и одновременно слушал монотонный голос Христенека, перечислявший все эти модные вещи. Она вновь была перед ним. И он слышал ее голос…

«Вы, так часто уверявший меня в верности, где же вы были, когда меня арестовали?»

— «Кушак с золотыми кистями… Амазонские кафтаны… Камзолы с серебряными кистями и пуговицами… Две круглые шляпы, из коих одна белая с черными полями, а другая черная с белыми… Одна простыня и наволочки к ней полотняные… Одна скатерть…»

«…Не верю, не верю, вы не смогли бы так поступить! Но если даже все это правда, заклинаю вас всеми святыми: придите ко мне!»

— «Осьмнадцать пар шелковых чулок… Десять пар башмаков шелковых надеванных… Семь пар шитых золотом и серебром не в деле башмаков…»

«…Я готова на все, что вы для меня приготовили. И на то, что вы отняли у меня навсегда свободу и счастье. И на то, что вы вдруг передумаете и освободите меня из ужасного плена, но что бы вы ни решили — придите!»

— «Лент разного цвета… 12 пар лайковых перчаток… Веер бумажный и веер шелковый… Три плана о победах Российского флота над турецким… На медной доске величиною с четверть аршина Спасителев образ… Книги — 16 — иностранные и лексиконы… Три камышовые тросточки — две тоненькие, одна с позолоченной оправой… Семь пар пистолетов, в том числе одни маленькие…»

Орлов подошел, поиграл пистолетами, кивнул на баул:

— Бумаги?

— Точно так, Ваше сиятельство, как вы повелели: никто не прикасался, — ответил Христенек. — И караул к ним сразу приставил.

— Ко мне в каюту! — приказал Орлов матросу.

Матрос поднял баул и вышел.

— Ее люди, которые вещи доставили?..

— Сидят под стражей, — отвечал Христенек.

— Всех арестованных по разным кораблям развести. На адмиральском только ее оставить с камер-фрау. В каюту ей все вещи отнести. — Он огляделся и усмехнулся. — Да, одежды у нее предостаточно. Но в Петербурге ей совсем другая понадобится. Купишь салоп на меху на куньем — и пускай адмирал отдаст от меня. Ты свое дело заканчивай. Завтра письмо от меня в Петербург повезешь императрице вместе с бумагами разбойницы. С Рибасом поедете.