Брат королевы побагровел, резко повернулся и яростно загрохотал сапожищами по гулкому полу коридора, словно хотел вколотить их в серый холодный камень. Удовлетворенный специалист по волшебным наукам показал спине брата королевы язык, подобрал юбки и вприпрыжку поскакал вслед.

В ожидании намеченного генштабом времени проведения спецоперации «Побег» ее участники собрались у окна, выходящего на крепостную стену с ее одиноким часовым, меланхолично взирающим на лениво перелаивающуюся собаками и перекликающуюся селянами деревушку, рассыпавшуюся по склону холма, будто раскиданные ребенком кубики.

Воздвигнутое за околицей в преддверии выходных шантоньское шапито соблазняло крестьян выцветшими сценами из цирковой жизни на поношенном брезенте стен, хриплыми голосами невиданных зверей и бессвязными отрывками манежной музыки. Выводок детишек, от мала до велика, казалось, прописался на вечное жительство под его хлипкими стенами.

– Ярмарка у них завтра… – отрешенно проговорил Олаф. – Еще из пяти соседних деревень люди придут. А цирк вчера приехал… Говорят, в первый раз за всю историю Улада. Раньше их не пускали… закон даже такой был… дурацкий… А сейчас одумались, видать. Солдаты сказывают, из замковой знати циркачей кто-то перекупил – они хотели на другую ярмарку свернуть. А теперь тут выступать будут. Вот бы поглядеть…

– Будет у нас сегодня ночью цирк, – кисло фыркнул Ривал. – Свой собственный. Бесплатный.

– Если не поймают, – оптимистично добавил Кириан.

– Чудные они, эти ваши соседи… – дивясь неожиданной мысли, покачал головой Агафон. – У них чума, а они цирк приглашают.

– Помирать – так с музыкой? – предположил отряг.

– Не понимаю, чего тут чудного, – пожал пухлыми плечами бард. – Деньги были заплачены. Обратно их никто не отдаст. Так пусть выступают.

– Цирк во время чумы… – пробормотала Сенька и снова погрузилась в молчаливую задумчивость – не иначе, как о своем, о женском…

Планы были составлены, маршруты сначала отхода, а затем и отлета, прописаны, роли распределены, ужин съеден, вылазка Агафона к одру внезапной хвори Конначты обсужена-обряжена не по разу, обширнейшая коллекция звериных голов, украшающих покои, осмотрена вдоль и поперек, а темнота, напуганная радужным майским вечером, порыкивающим дрессированными львами и позвякивающим оркестровыми тарелками, всё не наступала и не наступала. И поэтому всё, что оставалось рвущимся в дело отважным искателям приключений – смирно стоять у окна и глядеть на отходящую ко сну природу Улада.

За деревней и шапито в неохотно подступающих майских сумерках виднелись бесконечные холмы, покрытые весенней травкой и редким кустарником – точно такие же, как тот, на котором знаменитый, но забытый архитектор с именем, а, может, и фамилией на «Н» поставил когда-то замок Руаданов. В низинах, собираясь неуклюжим белесым дымком, из дневного убежища понемногу появлялся туман.

– Скучноватый пейзажик… – рассеянно проговорила Серафима, взирая на застывшее столетия назад земное море. – Скучноватый народ… Скучноватая страна…

– Совершенно точно! – истово закивал Ривал. – Нудное и маетное место. Гвент гораздо интереснее!

– Да? – вяло усомнилась царевна.

– Конечно! – горячо подтвердил приемный дядюшка Агафона. – Вот, к примеру, месяца не прошло, как дома праздник урожая справили!

– Чего-о?.. – забыла скучать и вытаращила глаза Сенька.

Ривал принялся добросовестно загибать пальцы.

– Овса, проса, ржи, гороха, чечевицы…

– Да нет же! Я хотела спросить, чего праздник? Или я не то расслышала?

– Ах, это! – хитро ухмыльнулся эрл. – Правильно-правильно!

– Но урожай… в апреле… пусть даже гороха?.. – как самый подкованный в области агротехники, волшебник сомнений своих упорно не оставлял.

– Может, озимых? – порылся в своем сельскохозяйственном багаже Олаф и выдвинул результат поисков на всеобщее обозрение.

– Нет-нет, что вы! Мы ж не в Тарабарской стране живем, откуда у нас озимой урожай в апреле, – снисходительно-добродушно усмехнулся Ривал. – Всё объясняется гораздо проще. Этот праздник – Первого Колоса, как мы его точнее называем – обманный.

– Уже и вправду интереснее, – царевна заинтригованно склонила набок голову.

– Наши далекие предки изобрели это торжество, чтобы надуть сиххё.

– Кого? – недопонял отряг.

– Сиххё. Но это уже другая история. Я расскажу ее после.

– До темноты как раз успеем, – подтвердил Кириан, тоскливым взором наблюдавший за неспешным сошествием усталого светила к месту ночного покоя. – Перебрать все истории, географии, алхимии, алфизики, алматематики и алприродоведения…

– Не будь таким трусом, сикамбр, – презрительно надул мясистые щеки Ривал. – Не позорься перед державами.

– Я не трус! – истерично дернул плечами музыкант. – В самом деле, чего тут бояться?! Подумаешь, чума! Подумаешь, фальшивая невеста-мужик! Подумаешь, похищение короля из-под носа первого рыцаря Улада!..

– Вот и подумай, – эрл прицыкнул на распереживавшегося не на шутку музыканта, откашлялся и продолжил:

– Праздник этот… Хотя, нет. Начну, всё-таки, лучше с самих сиххё – чтоб понятней было. Итак, много сотен лет назад первые люди пришли на земли Гвента, Улада и Эйтна. Но просторы эти бескрайние, для житья человеческого шибко пригодные, как водится по всемирному закону подлости, были немного заняты.

– Другими народами? – полюбопытствовал немного знакомый с упомянутыми законами маг.

– Можно сказать и так, – промычал неопределнно эрл. – Народ этот был не человеческого рода. Это были… Они сами называли себя «сиххё». Мы их поначалу – «демоны» или «духи». Хотя тела-то у них были. Но всё одно потом их самоназвание в нашем языке прижилось.

Ривал потер покрытый жесткой щетиной подбородок, поправил ус, крякнул и покачал головой.

– Сперва они смотрели на то, как наши предки осваивают их земли, сквозь пальцы. Фигурно выражаясь. Они не воспринимали нас всерьез, я так полагаю. Или им не было до людей особого дела. Ковыряется там кто-то в земле, вроде кротов или червей, и пусть себе… Но потом, когда число людей расширилось и увеличилось, и стали они распространяться по всем краям, куда их нога не ступала с начала времен, когда принялись они распахивать луга, вырубать леса, разрабатывать недра… Вот тогда-то сиххё от своего равнодушия и очнулись.

– И грянула война, – быстро ввернул Кириан.

В приподнятом настроении или опущенном, он физически не мог выносить, когда какая-то история рассказывалась без его участия.

Иванушка назвал бы это профессиональным заболеванием. Эрл же, бесчувственный к страданиям поэта, одарил его убийственным взглядом и продолжил сам, как ни в чем не бывало.

– Силы у противников были равные. У людей – мечи, копья, конница, отвага. У сиххё – стрелы, хитрость и их вредоносная предательская натура. Двести лет шла война. Ни та, ни другая сторона перевеса не достигала ни на миг. Но вот однажды военачальник армии людей – его звали так же, как и теперешнего Руадана – Морхольт – встретился с тогдашним предводителем сиххё на поляне Совета, это где-то в южном Эйтне сейчас, и предложил поделить земли пополам. Тот раскинул мозгами – и согласился. И поклялись тогда они страшной клятвой, что обе стороны примут решение того, кто найдет самый точный способ разделить территорию раздора ровнехонько на две половины. Встретиться договорились через месяц.