Обычно сторонники сталинского курса жестко критиковали эти возможные варианты. По логике вещей так должно быть: раз поддержал сталинский вариант, значит, должен ругать и поносить все остальные. Но нет, я такого говорить не стану. И сталинский, и другие варианты были хороши. Между ними не было антагонистической борьбы. Это было скорее соревнование хорошего и еще лучшего.

Если бы победил другой, не сталинский вариант, то Советский Союз все равно бы пришел примерно к тому же результату. И не потому, что таковы какие-то объективные законы, а просто потому, что в среде большевистского руководства не было вопроса: будем проводить индустриализацию или не будем. Будем! Но споры шли вокруг сроков и методов.

Индустриализация шла бы, наверное, несколько более медленными темпами. Возможно, не две пятилетки, а три или четыре. Прошла бы и коллективизация крестьян, но не в год, а, предположим, лет в пять или семь. Были бы выстроены новые заводы, меньшие по масштабам, но зато количеством побольше. Вообще развитие при любом альтернативном варианте приняло бы более гладкий и равномерный характер. И только.

Многие убеждены, что войну бы тогда не выиграли. Выиграли бы. Точно выиграли. Когда припекало, большевики готовы были шкуру снять для достижения победы.

Во-первых, война бы в таком случае несколько отсрочилась. Сталин своим безудержным ростом и вооружением, которое, кстати, тогда не скрывалось, своей весьма кровожадной пропагандой сам подталкивал рост напряженности в мире и быстрее всех шел к большой войне. Сталинская напористость заставляла остальные страны тоже все плотнее и плотнее заниматься вооружениями. Специально для еще более быстрого разжигания войны Сталин привел к власти Гитлера в Германии.

При реализации альтернативных вариантов все было бы гораздо благопристойнее, было бы два-три десятилетия «мирного сосуществования», глубокой и основательной подготовки, воспитания нового поколения теперь уже советских людей. Подготовка была бы гораздо более скрытной и незаметной. И вдруг, однажды осенним днем, восстание, революция, Красная Армия идет на помощь, но не в насквозь милитаристскую Германию Гитлера, а в Веймарскую демократическую Германию. Красная Армия столкнулась бы не с двухмиллионным вермахтом, а всего со стотысячным рейхсвером Веймарской республики, значительно слабее вооруженным. Результат, понятно, в этом случае был бы другой.

Нельзя говорить, что Сталин был противником такого варианта. Более того, скорее всего, он бы и сам предпочел такое развитие событий, если был бы лет на десять моложе. Но в 1926 году ему было 48 лет, и он торопился перед лицом громады работы и грандиозности своего начинания. Эта торопливость в конечном счете и вылилась в то, что вышло из всей этой затеи. Он привнес эту торопливость в хозяйственную практику, которая стала причиной множества ошибок, просчетов, провалов и прямых преступлений.

Тем временем в Госплане СССР подходила к концу работа сразу над двумя большими планами: «Перспективами развития народного хозяйства СССР» и «Генеральным планом развития народного хозяйства СССР». Их должны были представить на обсуждение форума плановиков в марте 1927 года, на 2-й съезд президиумов госпланов. Вместе с ними руководство Госплана готовилось предложить и свою концепцию индустриализации.

Готовилось к этому съезду и руководство ВСНХ. Куйбышев намеревался представить на рассмотрение съезда свои тезисы, свои контрольные цифры по промышленности и добиться составления нужных ему планов.

Кржижановский, обобщив накопленный опыт планирования, создал что-то вроде модернизированной теории планирования хозяйственного развития. Основные положения этой теории заключались в том, что нужно проводить развитие промышленности поэтапно, от самых основных отраслей до задела для следующей ступени развития. Он предложил начать развитие промышленности с развития сырьевых отраслей: развития добычи руд и топлива, производства технических культур. Как только строительство новых объектов этих отраслей войдет в завершающую фазу, нужно приступить ко второму этапу индустриализации – реконструкции транспорта. Нужно было перестроить транспортную систему страны, увеличить ее грузоподъемность и пропускную способность, чтобы получить возможность перебросить огромные запасы сырья и топлива к местам их потребления и переработки.

Пока строятся новые транспортные артерии, вступившие в строй добывающие предпрития работают на склад, запасая сырье и топливо для предстоящего рывка промышленности. Тем временем начинается строительство новых заводов и предприятий вместе с достройкой транспортных магистралей. Когда первые заводы будут пущены, транспорт будет уже реконструирован и начнет поставлять сырье на новые заводы. В этот момент нужно приступать к строительству электростанций. По мере ввода в действие новых заводов, строительства электростанций, промышленность на запасенном заранее сырье и топливе рванет вперед и будет постоянно наращивать свое производство. Когда же вся программа будет выполнена, производство увеличится в разы против того, что было до начала. Для того, чтобы получилось так и чтобы не вышло сбоев в программе, нужно составить хороший перспективный план.

Комиссия Струмилина к этому съезду закончила разработку второго варианта своего пятилетнего плана. Этот план составлялся уже начиная с промышленности и электроэнергетики. Все остальные плановые показатели рассчитывались исходя из совершенно другого показателя – движения народонаселения и роста рабочей силы, рассчитанного на увеличение рабочей силы в городах на 26 %. План был рассчитан в виде ряда балансов: промышленности, сельского хозяйства, транспорта, строительства, торговли, воспроизводства рабочей силы. Капиталовложения были увеличены на 1 млрд рублей, и большая их часть, более 75 %, направлена в промышленность и электроэнергетику[118].

Тогда складывались основы нашей сегодняшней жизни. Социальная система Советского Союза отличалась от остальных стран тем, что в ней все было почти что в прямом смысле для рабочих. В массе своей для нужд миллионов людей. Обвинения в том, что, мол, все было для номенклатуры, беспочвенны, хотя бы потому, что суммарная доля благ для рабочих и для членов номенклатуры была совершенно несопоставима.

Для рабочих строили дома, больницы, культурные объекты, здравницы, целые города. Именно при Советской власти появилось такое явление, как индустриальный город, то есть город, возникший вокруг и для одного-двух больших производств. Большие рабочие города строились вокруг новых заводов в уже существовавших тогда городах, например в той же Москве.

Одним словом, в СССР для рабочего было раздолье: все для него. Но в том же была и самая большая несвобода. Человек не мог легко и просто стать кем-нибудь, кроме рабочего. Была, конечно, культура, требовавшая своих работников, была наука, была партия. Но и там внутренний распорядок был построен по фабричному образцу. И, кроме того, чтобы попасть в науку, партию или культуру, тоже нужно было хотя бы немного побыть рабочим. Например, хотя бы в средней школе, на уроках труда или на дополнительном профессиональном образовании.