— Ну, ладно, фраерок, завязывай пялиться, а то сейчас опознает меня кто-нибудь из твоих соседей. Херней не майся. Есть разговор, — видя замешательство «приятеля» заявил Шапронов. — Надеюсь, сразу мочить меня не станешь, выслушаешь хоть. А?

С этими словами Шапронов хамски просунул руку в щель, сдёрнул цепочку снутри и без всякого разрешения товарища Малярийкина нагло перешагнул порог. Малярийкин, просто опешивший от происходящего, не сопротивлялся.

Шапронов был он один, без охраны. И судя по выражению лица, явно Малярийкина не боялся. Во всяком случае, на счёт «сразу мочить меня не станешь» ничуть не переживал. И это было понятно — Шапрон превосходил Малярийкина габаритами достаточно существенно. Как раз на тут степень, чтобы не переживать.

«Подстава какая-то, — ошалело решил Маляр. — Хотя что за подстава? На хрена я нужен ему?»

— Ух ты! — В слух и без выражения сообщил он. — Неужели и правда вы, товарищ командор?

— Я самый. Покурить у тебя можно?

— Можно. Но с куревом сложно. Тут на окраине говно одно продают. Да и с деньгами у меня…

— Да я ж и не прошу. Вот, свои. На, угостись.

Шапронов достал из нагрудного кармашка пачку, выбил об ладонь сигаретку себе, потом протянул Малярийкину. Тот крякнул. Настоящий табак пах просто замечательно. Да и что? Неужели товарищ Шапронов станет травить его, в самом деле? Малярийкин взял. Бесплатное курево из рук заклятого врага.

— Чо, на пороге стоять будем? Разговор, правда, важный. Мне нужно от тебя минут десять. Уделишь?

Малярийкин подумал. Потом утвердительно кивнул головой. Потом кивнул в сторону балкона.

— Идём!

На балконе Шапрон щелкнул зажигалкой, дал прикурить. Затянулись.

Всякое «общественное» освещение на окраинах города отсутствовало. Ни фонарей, ни горящих витрин магазинов. Ночь была безлунной. Так что вокруг царствовала тьма, рассеянная только тусклыми звёздами. Малярийкин украдкой бросил взгляд вниз.

Судя по тому, что можно было разглядеть, Шапронов прибыл к нему в гости не только без охраны, но и без водителя. Причём, не на своей крикливо-монстрообразной южно-африканской «Рыси» в которой обычно передвигался по городу, а сам за рулём, на убитой, маленькой серенькой машинёнке, которую Малярийкин едва разглядел в темноте. Камрюха древняя, что ли? Ну, может быть. Конспирация, короче. Малярийкин усмехнулся.

Было ясно, что Шапрон что-то от него хочет. От него!

При этом выглядел Шапронов достаточно мрачно. Не смотря на бодрый стиль вторжения к Малярийкину в хату. Глаза непобедимого чемпиона бегали по лицу Малярийкина деловито-насмешливые, но красные, воспалённые, как будто не спал несколько дней подряд и жил на каком-то крайнем надрыве. Или на транквилизаторах. Для танкистов, особенно топовых — обычное дело. Даже лихие гусарские густые усы из позапрошлого века словно поникли, потеряв потенцию, и казались теперь на самоуверенной роже чем-то излишним, особенно, на фоне щетины и красных глаз.

Если бы Шапронов заявился к Малярийкину в таком вот забавном формате полгода назад, тот был бы рад по самые гланды. Достал бы из угла кувалду и размозжил бы уроду бошку в мелкое крошево. Но вот сейчас … мочить командора зверским способом почему-то совсем не тянуло.

«Апатия одолела, что ли?» — мелькнуло в голове.

Вариантов послать Шапронова на хрен было множество. Например — попытаться скинуть с балкона. Маляр не был уверен, что физически справиться с более мощным, а главное более опытным командором. Но обрез, заткнутый под олимпийкой за пояс, внушал уверенность в обратном — можно было сначала шмальнуть Шапронову в рожу, а потом уже скинуть. Дебил какой-то. На смерть припёрся. Сам. Интересно.

Ну что же, пожалуй, выслушать его стоило.

Пока Маляр размышлял, Шапрон смотрел на него очень внимательно. И тоже размышлял. Видимо, реакции Малярийкина были для опытного командора если не открытой книгой, то достаточно доступным чтивом, поскольку, как только Маляр решил в своих умозаключениях Шапронова пока не убивать тот немедленно воздел сигарету вверх и принялся «вещать».

После перекура, они вернулись в комнату. Шапронов присел на диван. Малярийкин — в кресло напротив. И внимательно слушал гостя, потирая щетину. Шапронов говорил спокойно, ровно, как с телевизора. Рассказывал, в принципе, интересные вещи. Интересные месяцев двенадцать назад, до переломанных костей и всей суеты с чехами и КТО. Для прошлого Петра Малярийкина, дооперационного, рассказ Шапронова, наверное, и имел бы большую эмоциональную значимость, рвал бы на куски душу. Но вот сегодняшний Малярийкин ощущал внутри только пустоту…

— … надеюсь, ты понимаешь, Маляр: в нашем городе дела в Красных Танках веду вовсе не я, а как раз совсем другой человечек. Тебе, Маляр, хорошо известный. Человечек этот сначала протолкнул в топ танкистов Юнгу. Было это как раз около двух лет назад. Надеюсь, Юнгу ты помнишь?

Малярийкин, не вставая с кресла, придвинулся к Шапронову ближе, на мгновение став прошлым «Маляром» из старого Наш-ангара. В гневных глазах вспыхнула угроза, но Шапрон даже не шевельнулся и взгляд не отвёл.

— Помню ли я Юнгу? Помню, млять. Помню, товарищ Шапронов. А ещё я помню свою мастерскую и труп напарника, сдохшего у меня на руках. А ещё — одну девушку с перерезанным горлом. Знаешь, я с этим живу, старый ты мудак, — очень спокойно ответил Маляр. Не разгибаясь в прежнее расслабленное положение на кресле, он протянул левую руку к сигаретной пачке, положенной Шапроновым в середину разделявшего их маленького столика. Правая рука, в то же время, покоилась локтем на ручке кресла, готовая вырвать из-за спины обрез. Маляр не спускал с Шапронова глаз. Только дёрнись, сука, только дёрнись. Но Шапронов не двигался.

— Тогда мне, — продолжил командор прежним ровным голосом, — как старому мудаку, надеюсь, не надо объяснять тебе, умнику, что местные банды, завязанные на КТО, основные деньги получают вовсе не с призовых. Включая, между прочим, и чехов.

— Чехов … — протянул Малярийкин, с тоской вспоминая Калмышева и Нику. — И с чего же они гребут своё поганое лаве?

— Все банды сидят на букмекерах, — пояснил Шапронов. — Ну, после рэкета, шлюх, продажи не паленых стволов и наркоторговли. Основные бабки крутятся здесь.

— В подконтрольных букмекерских конторах? — Уточнил Маляр очевидное.

— В подконтрольных букмекерских конторах. — Уверенно подтвердил Шапрон. — На букмекерах же завязана деятельность наших основных банков. Во всяком случае местных сибирских банков, из Скайбокса. С платежеспособностью населения, сам понимаешь, сейчас туговато. А давать кредиты бандерлогам — всё равно, что пальцы себе отрезать. По-ожному. Так что процентов восемьдесят банковской монетной массы крутятся вокруг КТО. Это займы спонсорам и игрокам на покупку корпусов и навесного оборудования, это оплата спонсорами содержания команд перед большими чемпионатами. Займы частным лицам на ставки … И, конечно, собственные ставки. Ты знаешь, банки играют редко, в основном в крупных финалах между прославленными игроками. И, разумеется, банки никогда не рискуют. Суммы слишком большие. Надеюсь, ты понимаешь, почему именно банки и курирующие их банды никогда не проигрывают? Это довольно очевидно.