Они провели вместе целый вечер, обсуждая прошлое Барселоны, ее утраченные богатства и во что она однажды может превратиться, если осушить болота и расширить морской порт. Беседа их текла, и Фродоин понял, что Года, возможно, и есть душа Барселоны. В эту башню над морем их привело вожделение, однако теперь в них рождались новые чувства. Фродоин будет не только ее любовником, но и ее исповедником. Завернувшись, чтобы не замерзнуть, в плащ Годы, они смотрели, как на море опускается ранняя ноябрьская ночь. Им следовало вернуться в город до того, как закроются ворота. Их связь была тайной, способной погубить обоих, но ни один уже не мыслил об отступлении.

Когда они оделись, Фродоин поделился с Годой последней тревожной новостью.

– Дрого прислал мне весть. Он предлагает защищать колонов в обмен на мою поддержку.

– Если согласишься, ты совершишь ошибку. – Года в раздражении нахмурилась. – Кто передал тебе эту весть?

– Один колон, Гали из Каркассона.

– Муж юной Элизии! – вспомнила Года. Рука ее обвилась вокруг его шеи. – Мне не нравится, что этот человек исполняет приказания Дрого. Элизия – особенная девушка, я это почувствовала, как только увидела ее плачущей в первый день, и эта ее гостиница тоже помогает городу выбраться из агонии. Сейчас это только наитие, но я знаю: мы должны ее защитить. Барселона нуждается в Элизии не меньше, чем в хорошем постоялом дворе.

Вдалеке от этих мест Ротель проснулась испуганная, в абсолютной темноте. Она дрожала от холода, лежала на голой земле и была укрыта только грязной рубашкой. Единственное, что она помнила, – это горький напиток, который Оникс силой заставил ее выпить. Девушка слышала подозрительное пощелкивание рядом с собой, но ничего не видела.

Внезапно наверху появился свет, и Ротель в страхе отползла от яркого пятна. Свет шел от горящего факела. Увидев вокруг себя каменные стены, девушка поняла, что ее заточили в колодце в глубине пещеры, где она провела несколько дней наедине с безмолвным Ониксом. До этого момента бестиарий совершенно не обращал на нее внимания, ей даже приходилось самой добывать себе пищу – собирать ягоды в лесу. Всякий раз, когда Ротель задумывалась о побеге, страшная черная фигура возникала рядом с ней.

Пленница не знала, каким образом Оникс спустил ее в колодец и почему он вообще так поступил. На полу что-то зашуршало. Посмотрев вниз, Ротель завизжала. Она была окружена змеями и скорпионами, которые отчаянно пытались спасти свою жизнь. Взглянув наверх, девушка увидела в освещенном проеме голову Оникса. Черный человек бесстрастно наблюдал. Ротель укусили за лодыжку, она в страхе поджала ноги. Одна змея шипела, другие подползали ближе. Девушка заплакала, поддавшись панике.

– Учитель!

– Попытайся дожить до рассвета.

Черное лицо исчезло; Ротель ощутила укус маленьких клычков на своей руке. Пока ее тело немело от впрыснутого яда, ученица бестиария чувствовала такой ужас, какого раньше не могла себе и вообразить.

Уже глубокой ночью Элизию отыскала рабыня Годы. Хотя девушка валилась с ног после хлопот по обустройству старого дома Гомбау, она сказала себе, что не может пренебречь приглашением знатной дамы. К тому же ее одолевало любопытство. Она познакомилась с этой сеньорой в самый день прибытия, потом они несколько раз здоровались на улицах – вот и все их встречи. Года держалась столь же любезно, сколь и отрешенно; она принадлежала к другому миру.

– Не доверяй богатеям, Элизия, – предостерег жену Гали. – Простолюдинами они только пользуются.

– Тебе нечего бояться, – уверенно ответила она. – Мы теперь, возможно, богаче ее, а я в гостинице Отерио таких знавала и умею с ними обходиться.

Гали пришел в ярость. Это ведь он гуляет по убогим улочкам в туниках дорогой работы и новеньком плаще, это ведь он хозяин деньгам! Гали мог бы приказать жене остаться дома, однако у него самого имелись планы на сегодняшнюю ночь, так что если Элизия будет занята – ему же лучше.

Девушка спустилась по улице, ведущей к дворцам, и прошла мимо старой базилики, окруженной камнями нового строительства. Уже возводили леса и подвешивали блоки со шкивами для подъема больших плит. «Назначение Фродоина вдохнуло в город жизнь, но барселонцы проявляют интерес и к нашей гостинице», – подумала она с гордостью. Многие, в особенности старики, приходили на старую площадь Миракля, чтобы посмотреть на строительство, которое затеяла молодая состоятельная чета, прибывшая из Каркассона. Их спрашивали, скоро ли народятся детки, и заранее подыскивали для них супругов, намечали брачные договоры.

Все будет хорошо – в этом Элизия была убеждена. «Если бы ты мог увидеть, дедушка», – частенько подумывала она с печалью. Единственной ее тревогой оставался Гали. Муж переменился после находки тайника, и не в лучшую сторону. Его пренебрежительное обхождение, его отлучки без каких бы то ни было объяснений – вот что беспокоило Элизию. Она старалась не вспоминать, что рассказывали про Гали на постоялом дворе Отерио. Гали человек самовлюбленный, это верно, но ее он любит, пусть и на свой лад, и они вместе затеяли большое дело. Все вышло так, как он и предсказывал.

Года, ее муж Нантигис и единственная дочь Арженсия жили во дворце напротив строящегося храма. В стене дворца виднелись камни из древних зданий и даже гигантский каменный бюст. Двое молчаливых слуг провели Элизию под арку.

– Госпожа ждет тебя в саду.

Проходя по двору, девушка услышала пьяные крики, доносящиеся с верхнего этажа, но сделала вид, что ничего не замечает. Ее спешно проводили в сад с крытой галереей. Сухие виноградные листья шуршали под ногами.

Элизия шла мимо плодовых деревьев, мимо грядок с лечебными растениями и повсюду видела мраморные обелиски, каменные статуи и обломки исполинских колонн, точно как в Миракле. Здесь прошлое находило достойное пристанище.

В глубине сада Элизия увидела каменный вход в пещеру. Оттуда шел свет, и любопытная девушка спустилась вниз. Она оказалась в подземном святилище древнего храма, выстроенного из огромных глыб, истертых столетиями. Все здесь дышало историей. Года стояла спиной ко входу и тихо пела перед нишей, в которой помещались терракотовые фигурки женщин в островерхих платках. Элизия увидела ритуальные чаши, наполненные вином, медом и солью. «Да ведь это языческий обряд!» – поразилась гостья.

– Элизия из Каркассона, подойди, чтобы приветствовать Мать.

– Что это за место? Вы – не христианка?

– Я христианка, а еще я такова, какими были мои предки. А ты?

Года протянула девушке чашу со спиральным орнаментом и наполнила ее ароматическим маслом.

– Моя семья владела храмом на склоне Монс-Иовис, – продолжала Года, не прерывая ритуала. – В нем были колонны из зеленого мрамора и прекрасные аркады, золотые чаши и огромное серебряное распятие. Священник, назначенный моим дедушкой, толковал мне и моим братьям библейские истории. Меня и тогда удивляло, что в них не говорится о манах, хранителях дома, и о Великой Матери, подательнице плодородия. Если Бог живет на небесах, то кто же заботится о земле?