— Я обещал тебе, помнишь? Что сделаю все, что в моих силах, чтобы ты была в безопасности. Поэтому завтра на рассвете я отправляюсь с одним из отрядов к границе. Мы расположимся в пограничной крепости, чтобы держать связь и сообщать о любых действиях врага.

Я ошеломленно смотрела на Дэйкаса, отказываясь поверить в то, что он действительно будет сражаться.

Но как только я осознала смысл его слов, меня мгновенно пробрал холодный пот: перед глазами пронеслись отрывки воспоминаний, убитые вампиры на поляне, хищные оскалы нападающих, молниеносные движения, несущие мгновенную смерть, беспомощные крики их жертв…

Отчаянно боясь отпускать брата, я умоляюще прошептала охрипшим голосом:

— Дэйкас, пожалуйста, не делай этого! Ты единственный, кто у меня остался. Я не могу потерять и тебя…

Но брат лишь отрицательно покачал головой в ответ, подсаживаясь на кровать и крепко обнимая. Не выпуская меня из кольца своих рук, он прошептал мне на ухо:

— Пойми, по-другому я поступить не могу. Да и не хочу, если быть откровенным. Я воин, и в этом мое призвание и моя судьба. Я стосковался по песне стали, рвущейся в бой, по грозным отзвукам битвы, по тому опьяняющему чувству, что охватывает на поле сражения. Я не могу сидеть под защитой крепостных стен и ждать. Это удел женщин, а мужчины должны сражаться. Так было и так будет всегда. Поэтому не отговаривай меня, сестренка, не нужно.

— Ты снова оставляешь меня… И опять я не знаю, суждена ли нам еще встреча или уже нет, — я тихо проговорила в тишине комнаты, умом понимая, что неправильно себя веду, но сил примириться с еще одним ударом судьбы уже не было. Для одного дня их было и без того предостаточно.

Я невольно вспомнила свою жизнь во дворце отца — и грустно улыбнулась тому, какой же тихой и бесцветной она была. Но если бы у меня была возможность все вернуть назад, я не стала бы менять ничего: ведь именно благодаря внезапному повороту капризной судьбы я обрела того, кого полюбила всей душой, полюбила с первой встречи и на всю жизнь, того, кто, пусть ненадолго, но все же заставил почувствовать себя любимой.

От пространных размышлений меня отвлек голос брата, ласково прикасавшегося к моим волосам. Дэйкас с нескрываемой нежностью проговорил, глядя мне прямо в глаза:

— Триана, не печалься понапрасну: я вернусь, я обещаю тебе. Я буду сражаться, зная, что там где-то в замке ждет и верит в меня моя сестра. Поэтому у меня нет права на поражение, — улыбнувшись при этих словах, он добавил: — Помнишь, как в детстве ты каждый раз встречала меня с лекарственными снадобьями, когда я учился владеть мечом? Помню, я тогда очень стеснялся, что ты хлопочешь вокруг меня словно заботливая наседка над выводком цыплят.

Я невольно улыбнулась старым воспоминаниям: да, действительно, в детстве я ужасно боялась, что Дэйкас непременно поранит себя огромным тяжелым мечом, который был едва ли не с него ростом, поэтому всегда с тревогой ждала его возвращения.

— Как видишь, с тех пор немногое изменилось: я по-прежнему боюсь отпускать тебя, боюсь даже сильнее, чем когда-либо. Ты даже не можешь себе представить, как много для меня значишь. Особенно теперь, — я слегка прикрыла глаза, чтобы он не увидел боли, плескавшейся в них при этих словах. Дэйкаса ждут тяжелые испытания впереди, поэтому я не хотела, чтобы он уходил на войну с тяжелым сердцем. Самое главное сейчас — чтобы он вернулся, а я… Я все смогу пережить.

В этот момент брат неохотно отстранился, прислушиваясь к звукам, доносившимся со двора. Медленными движениями он еще раз ласково погладил меня по голове и шепнул:

— Мне пора. Мы уходим рано утром, поэтому там будет такая неразбериха, что, прошу тебя, не провожай меня. Давай попрощаемся здесь.

При этих словах я все-таки не выдержала и бросилась к нему, крепко обнимая напоследок. Так мы и стояли, обнявшись, пока он снова не отстранился и на сей раз уже твердо не произнес:

— Пора.

Я молчаливо стояла, глядя вслед брату, пока его шаги, отдававшиеся глухим эхом, не затихли в глубине коридора.

Невольно мне вспомнилась сцена, произошедшая здесь же пару часов назад. Но вот только тот, что уходил тогда, и не подозревал, какую боль мне причинили его слова.

Я никогда и не подозревала о такой боли прежде: да, когда-то я была потрясена смертью отца, была буквально раздавлена известием о пропаже брата. Но никогда еще душа моя не испытывала такой боли, казалось, она раздирает меня на кусочки, сжигает дотла, оставляя взамен лишь пепел сгоревших чувств и желаний, которые уже никогда не станут реальностью.

Вновь окунувшись в старые переживания, что разгорелись с новой силой после ухода брата, я не могла не задаться вопросом: что же ждет меня теперь впереди?

Столько раз я встречала подобную картину в своей прежней жизни, наблюдая за придворными и их увлечениями, и потому могла четко представить себе свое будущее. Не было сомнений, что страсть Алариса ко мне быстро сменится медленно тлеющей привычкой, ну а потом и вовсе исчезнет, оставив взамен лишь разочарование и пресыщение надоевшей вещью. Он забудет обо мне, найдя себе новую игрушку, а я буду рядом с ним безликой тенью, вынужденной наблюдать, как каждый раз он проходит мимо, не замечая меня…

Я спрятала лицо в ладонях, отказываясь принимать эти мысли. Я не смогу, не смогу так существовать, зная, что он совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки, но вместе с тем столь недосягаем! Одни только мысли об этом причиняли невыносимую боль.

Не знаю, сколько я так простояла у окна, утопая в горестных мыслях о беспросветном будущем, будущем, в котором не будет его любви, когда безразличный взгляд зацепился за пока еще тоненькую светлую полоску на горизонте: зарождался рассвет. Мгновенно я вспомнила слова Дэйкаса о том, что они выступают рано утром, и внезапно мне захотелось хотя бы на секунду, но вновь увидеть брата, просто для того, чтобы сказать ему, что люблю. Я ведь так и не сказала ему этого, уйдя с головой в свои переживания. На секунду грустная улыбка осветила мое печальное лицо: я не сказала этих слов тому, кто ждал от меня этого, кто должен был услышать их, отправляясь в дальнее путешествие, исход которого неизвестен, ну а тот, кому я все же призналась, слышать их не захотел.

Лишь на секунду засомневавшись в правильности своего решения, я, тем не менее, решительно отмела все сомнения, зная, что если не сделаю этого, то, возможно, буду жалеть всю оставшуюся жизнь. Поэтому решительно подобрав тяжелые юбки, я уверенно двинулась к двери. Однако проходя мимо большого резного сундука с одеждой, я слегка замедлила ход, призадумавшись, не стоит ли сменить облачение, чтобы не привлекать лишнего внимания.

Распахнув тяжелую крышку, я придирчиво начала осматривать содержимое, попутно извлекая из недр яркие платья, украшенные драгоценными камнями, мехами, лентами и оборками, отметая их в сторону. Наконец, на самом дне сундука я обнаружила то, что искала: плотную темную накидку с капюшоном, правда, отороченную по краям узкой полоской меха. Я накинула на себя находку и подошла к зеркалу: оттуда на меня смотрела невысокая фигура, чье лицо и тело полностью закрывала дорогая ткань. Удовлетворившись увиденным, я осторожно приоткрыла дверь и тенью выскользнула в коридор.