— Поля, — облизывая губы, подошел он ближе, а у меня дыхание перехватило.

Так, так, надо срочно делать ноги отсюда, пока то, о чем я только могла догадываться — не стало ярким напоминаем моей слабости.

— Борисов, сгинь, — топнула я ногой, жалея, что нельзя телепортироваться отсюда на край света.

– Полина, — улыбнулся этот змей-искуситель. — Может, не стоит бежать от себя. Видишь, что ничем хорошим это не заканчивается.

– Леша, — начала я, чувствуя, как дрожит голос, — я замуж выхожу, ты же в курсе, ну к чему это все. Как мне теперь быть, что сказать жениху? Самое паршивое, что память, будто стерли ластиком, ни одной мысли, но… — опустила я взгляд вниз, а дыхание совсем сбилось. — Боже, — простонала, закатив глаза, — значит, было?

— Что? — издеваясь будто, выставил он руки по обе стороны от моей головы. — Тебя мысль заботит, похоже, занимались ли мы сексом или нет? Если не помнишь, можем повторить, — фыркнул самонадеянно этот негодяй.

— То есть притяжение сильнее всяких «но»? — пропищала я, взглянув в окно, за которым окончательно проснулся день.

— Видимо, да, — потянув кусок одеяла, произнес Леша тихо. Прикрыла веки на секунду, медленно выдыхая. Что же ты, сердце-предатель, так бьешься сильно рядом с ним? И как теперь быть? Что делать!

Несмело шагнула навстречу, опуская руки, позволяя хлипкой преграде упасть вниз, обнажив все.

Лешкин взгляд обжигал, оставляя следы на моей коже. Это было так ярко, так остро и горячо, что подумала — не вытерплю, не выдержу, превращусь в пепел. Но в момент, когда он коснулся пальцами моей груди, проведя вниз по животу, окончательно сдалась, разрешая ему ставить на мне печати, присваивая и заполняя меня без остатка собой.

Отдала ему не только душу, но и тело, соглашаясь с тем, что зачеркиваю все, что было написано в чистовик.

Она таяла в моих руках, а в глазах плескалось море. Наверное, я тоже сошел с ума в какой-то момент, но сложно было поверить, что она здесь, со мной. Может, это жалкие попытки угнаться за прошлым?! Да вот только в это мгновение Полина была моей. Полностью. Только моей и ничьей больше.

Ее острые ноготки впивались в кожу, она царапала мою спину, извиваясь и постанывая, а я не сдерживал себя, вновь и вновь любя ее, как в самые лучшие времена.

В глубине своей души понимал, что настало время перемен. Вряд ли Поля сможет и дальше находиться рядом с Робертом, после всего, что произошло между нами. Да и мысленно считал ее своей. Целовал ее губы, ключицы, пульсирующую венку на шее и в каждом прикосновении было столько моей любви, сколько я никогда и ни к кому не испытывал, кроме нее.

— Ты моя душа, — прошептал ей на ухо, погладив по волосам.

Уткнулся в плечо. Выдохнул, чувствуя, как капелька пота стекает по виску. И поверить не просто, что вот она — здесь и рядом. Что все не сон и не миражи.

— Борисов, — медленно произнесла Полина, а в глазах застыли капли слез, прозрачных, как ручьи весенние и соленых, как морская вода. — Боже, — коснулась она ладошками своих щек, заливаясь румянцем, — и что теперь будет?!

— Тебе показать? — подмигнул я ей, нависая сверху.

— Достаточно, — ударила она меня кулачком в плечо, — показал уже. Впечатлило, конечно, но я не о том.

— Поль, постель не место для словоблудия, — целуя ее в уголки губ, пробормотал я с укором.

— Леша, я так и знала, что все этим кончится.

— Нет, милая, все только начинается. Ты моя. Была всегда и останешься ею. Думаешь, я после такого марафона тебя кому-то отдам? Да черта с два. Нет, никаких Робертов и прочих. Ты моя женщина.

— А ты… ты, — задыхаясь от негодования, произнесла Полина на выдохе. — Ты провокатор. Как чувствовала, не следовало идти на этот банкет. Чем все закончилось, вот?!

— Оргазмом, — усмехнулся я, — вполне все закономерно и логично.

— Леша, — рыкнула Поля, попытавшись выползти из-под меня, но я не позволил, крепче прижал ее к постели, — у меня пригласительные разосланы, ресторан заказан, Митин меня убьет.

— Не вижу проблемы особой, можно в пригласительном исправить имя жениха и все встанет на свои места. Роберту это, конечно, не понравится. Но что поделать?! Жизнь вообще непредсказуема и жестока, — подытожил я, поцеловав ее со всей страстью.

Поля обвила мою шею руками, с жадностью ответив на поцелуй. Что и требовалось доказать. Глупо бежать от себя, тем более, если это все превращается в бег по кругу. Она могла, сколько угодно сопротивляться, прислушиваясь к своей совести, но какой в это толк, если ее сердце было моим. Иванова хотела быть моей, она любила меня, в этом я был уверен на все сто.

А насчет Митина — все не так просто, конечно, было. Этот гад способен помотать нам нервы, не только из принципа или обиды, а скорее из вредности. И про женщину я не сказала Полине, просто не смог, хотя их было у Роберта немало за все это время. И блондинки, и брюнетки, даже рыжая затесалась в этом стройном ряду. Кстати, насчет рыжих…

Моя гордячка явно зря сопротивлялась своим желаниям. Ее тело так остро реагировало на каждое мое прикосновение, что у меня крышу сносило. Я и надышаться Полинкой не мог, тем удивительнее было все. Кажется, моя любовь стала только сильнее, ведь я теперь понимал, что значит терять и находить. Раньше, наверное, не берег, вроде и ценил, но принимал все, как должное. А жизнь научила дорожить тем, что имеешь.

— Кстати, — уже выходя из душа спустя несколько часов, решил поделиться еще кое-чем с Полей, — Лада тоже фигурирует в отчете Вовки.

Полина отодвинула чашку от себя, сложив руки на столе, внимательно посмотрела на меня, кажется, не совсем понимая, что и к чему.

— Леша, ты так и будешь по чайной ложке? Может, пора открыть все карты? — по слогам практически произнесла она, а взглянула-то как… Похоже, ничего хорошего мне не перепадет больше. Искры сверкали, да такие, что впору спалить квартиру.

Возможно, и пора, но куда торопиться?! Мне нравилось растягивать удовольствие, а еще я кайфовал от общества Ивановой. И сидя на кухне, чувствовал себя таким нужным. Она, конечно, выпустила колючки, мысленно, конечно, посыпав свою голову пеплом, но не спешила уходить, оставлять меня одного. К тому же моя рубашка была ей к лицу, а обнаженные бедра так и приковывали взор. Во мне проснулся зверь, который никак не мог насытиться, потому, присев рядом с ней, по-хозяйски провел пальцами по ее коже, вызывая мурашки. Полинка вздрогнула, но руку мою не скинула, позволяя пересекать границы дозволенного. Я и пользовался моментом, неистово целуя ее, выбивая из ее груди вздохи.

– Стой, Борисов, — пробубнила Поля, переводя дыхание.

– Только не надо самобичевания, — предупредил я ее, представляя приблизительно, что последует дальше. — Глупо бежать от своих чувств, время нас закалило, но не сломало. А все барьеры лишь в нашем сознании.