– «Ваше величество, – начал читать Ольстер, запинаясь на длинных словах, – осмелюсь снова напомнить про Адово Урочище. Три дня тому оттуда донесся дикий вой, затем затряслась земля. Из адовых бездн выплеснулся столб горящей крови, что явно достиг небес. Аббат Васнеций пошел туда со всем клиром, стремясь облегчить участь мучеников, ибо это их кровь давят с такой силой… Но небеса не приняли кровь, обрушилась обратно и смыла в адское ущелье преподобного Васнеция с тремя монахами. Спаслись двое, но они в полубезумном состоянии, весь день трясутся и лежат в часовне, распростершись на каменных плитах, не могут рассказать, что увидели, заглянув за край… Но в окрестных селах начался падеж скота, а из лесов начали выходить волки невиданных размеров. Они врываются в дома среди бела дня, хватают людей и рвут на части. Сейчас волчьи стаи окружили мой замок. Ваше величество, я со своим малым войском ничего не в силах сделать. Если не прибудет помощь, я с дружиной прорвусь через их кольцо и, оставив замок, перевезу всю семью к графу Фардию, своему родственнику, что в королевстве Нортумбия».

– Предатель, – прорычал король.

– Ваше величество, – напомнил сэр Ольстер, – разве он трусил в битве при Флешбахе? Его отряд принял удар рыцарей графа Родентальского, уцелело всего трое, но никто не отступил, и сам Рэд Лайк, израненный, продолжал сражаться, не отступая ни на шаг. Но сейчас…

– Ладно, – бросил король раздраженно, – сам знаю. Но настоящий рыцарь должен не трусить и перед лицом нечисти.

– Если может сражаться, – возразил сэр Ольстер. – А если нет?

Король опустил голову, долго молчал, в зале никто не шевелился, и, казалось, никто даже не дышал. Наконец король поднял голову, лицо сразу постарело, глаза ввалились, а в голосе прозвучали нотки смертельно усталого человека:

– Не в силах рыцарей сражаться с таким злом. Я буду ждать помощи от церкви!

– В Рим снова посланы люди, – напомнил сэр Ольстер.

Король отмахнулся.

– Знаю. Но пока что и они ничего сделать не могут.

Томас вздрогнул от толчка в бок. Олег прошептал на ухо:

– Выбираемся. Сейчас не время лезть к королю. Ситуация изменилась, нужно обдумать.

Томас прошипел:

– Мы же совсем рядом!

– И что? – холодно сказал Олег. – Пойдем-пойдем. Как в этот раз пришли, так и завтра придем.

Перед ними расступались охотно, меньше народу в зале – больше внимания достанется им самим.

На обратном пути Томас кипел, как большой котел на огромном костре. На него, такого красивого и статного, заглядывались молодые женщины и строили глазки, но он люто вперил взгляд перед собой, словно там размахивал дубиной отвратительный демон.

Олег поглядывал на него краем глаза, раздвигал народ, а то рыцарь прет, как бронированный конь, затопчет кого, выбрал самую короткую дорогу к гостинице.

– Почему, – воскликнул наконец Томас, – почему святая церковь смотрит на это спокойно? Вообще смотрит? Это же нам перчатку бросили! Да не под ноги, а прямо в… лицо. Если нельзя бороться с чудовищами копьем и мечом, а также булавой и кинжалом… еще и доброй палицей, усаженной шипами, в Эссексе делают самые прочные, то пусть потрудятся монахи!

Олег долго молчал, задумавшись. Лицо оставалось озабоченным.

– А в самом деле, – проговорил он медленно, – удивляет такая тишина. Когда какую несчастную ведьму поймают, об этом трезвонят по всему королевству, но Адово Урочище – это не мелочь. Почему мы не слыхали? Или ты слыхал, но по беспробудному пьянству забыл?

Томас покачал головой, пропустив обидный и крайне несправедливый выпад про беспробудное пьянство.

– Не слыхал. Правда, не очень внимаю, если не про оружие и новые способы дрессировки ловчих птиц… но все-таки краем уха бы уловил.

– Я бы тоже, – сказал Олег озабоченно. – Хотя, конечно, я тоже изволю совсем другими мыслями… Но все-таки… гм… Видимо, церковь не желает, чтобы панические настроения ширились. И так уже за один этот год пережили два Конца света, а на следующий обещают приход Антихриста… и еще какой-то дряни, забыл.

– Полчища саранчи, – подсказал Томас безучастно.

– Вот-вот, – обрадовался Олег. – Ее самую… Но тебя, как вижу, не пугает?

– Нет, – ответил Томас честно.

– Почему?

– Какая саранча в Британии? – ответил Томас. – Кто такое болтает, тот, кроме сарацинских земель, других не видел. Но вот это Адово Урочище…

Они вернулись в гостиницу, Олег жестом отослал слуг, сразу же лег на ложе, опустил веки, постарался представить себе это образование, вообразить, прочувствовать и в самом деле ощутил сперва жар, а потом леденящий холод, причем лицо и всю кожу опаляло жаром, а лед образовывается внутри, замораживает внутренности. Перед внутренним взором встала огромная котловина, заполненная вечно кипящей лавой. Хуже того, в сгорающем воздухе над лавой время от времени возникают сгущения, комья, их тут же поднимает вверх, однако там остывают и начинают опускаться. Если нет ветра, сгорают в том же адском огне, что их породил, но бывает и так, что ветер относит далеко в сторону. Там эти сгустки либо начинают свою новую жизнь, либо входят в тела людей или зверей, из-за чего те начинают вести себя совсем-совсем иначе, о чем и предупреждает барон Рэд Лайк…

Он вздрогнул, широко раскрыл глаза. Видение четкое, но не раз бывало так, что в реальности оказывалось совсем не так, как рисовало воображение. Томас сидит рядом на скамье, посматривает настороженно, крестится и шепчет молитвы, обалделый вид волхва во время транса не нравится, но в глазах светится отчаянная надежда.

– Плохо дело, – проговорил Олег хриплым голосом.

Томас подал кубок, полный вина до краев, Олег выпил, не отрываясь, щеки порозовели, а хрипота из горла ушла. Даже глаза заблестели. Он швырнул кубок через всю комнату, Томас ожидал звон металла, но кубок перевернулся раз двадцать и, упав на ножку, покачался, но не упал.

– Что увидел?

– Еще не понял, – признался Олег. – Но это такая язва, что народ бежит, бежит… Сама по себе эта язва захватила немало земли, но хуже, что земли обезлюдели. А те деревни, куда заносит гадость оттуда, начинают…

Он умолк, Томас спросил жадно:

– Что они делают?

Олег вяло пожал плечами.

– Скажем так, для начала отвергают Христа. Это чтоб тебе было понятнее. А вообще-то попросту теряют человеческий облик. Сперва фигурально, то есть нарушены все заповеди и совершены все семь грехов больших и сотня маленьких, а потом и в буквальном, то есть постепенно обрастают шерстью, опускаются на четвереньки и убегают в лес. Но хорошо бы козами или коровами, а то все больше волками, медведями, хищными птахами невиданной величины…

Томас сжимал и разжимал кулаки. Зубы скрежетали, он сам чувствовал, как глаза мечут молнии, а те короткими сполохами озаряют стены. Олег хлопнул в ладоши, вошла милая девушка и, не поднимая глаз, обошла комнату и везде зажгла свечи. Возле Томаса остановилась на мгновение, но он не протянул руку, не ухватил и не усадил на колени, и она быстро пошла к двери. Олег сидел в глубоком раздумье, голову устроил на кулаке, глаза исподлобья буравили стену. Устрашенный Томас видел, как там начинает дымиться.