— Я вчера хотел с ней поиграть, но так и не смог поймать. Она убежала в соседский сад через ограду. Пап, а Матвей с тётей Катей нам очень много подарков накупили! — оживляется голосок Алекса, и как по мановению волшебной палочки, ребёнок переключает своё внимание на вещи, которые взорвали яркими красками его внутренний мир. — Там столько всего! — воодушевлённый запрыгал пятой точкой на сильной руке, пытаясь спуститься на землю.

— Папа, Волон, ну отпускай уже! Мы хотим купаться в огломном бассейне! Лоб с Дэном плиехали. Они за нами плисмотлят! — Иля поддерживает желание Алекса.

— Присмотрят, как в прошлый раз? — хохочет новоиспечённый отец, целуя по-очереди сыновей в пушистые, детские макушки. — На этот уикенд парни о каком сказочном звере для вас историю подготовили?

— Так попугайчиков купили! — радостно выкрикнул Сашка. — Мамулечка, идём, посмотрим! Клетки в беседку занесли.

— Па! А за палней не волнуйся. За ними тёти плисмотлят! Они с нами плиехали, — добавляет Илья. — Если эти два упыля не будут их слушаться, то Анжелка и Оля всыпят им по пелвое число! Так всыпят, что комал муху не подточит!

— Ммм... — со знанием дела тянет Дима, едва давя в себе смех. — Значит не подточат, говоришь? Нашлись-таки заботливые няньки и для этих балбесов? — отпускает трепетное внимание к детям, касаясь ласковым взглядом моей души. Чувствую, как тихо бабочки заполняют собой нутро. Тону в его серебристых глазах.

Не в силах оставаться в стороне, подхожу вплотную и обнимаю, оплетая руками мужскую троицу. Губами улавливаю размерянную вибрацию груди Дмитрия в районе сердца. Прижимаюсь ими к коже коротким поцелуем, вкладывая в этот маленький жест всю свою нежность и заботу.

— Я бы так вечность простояла, — шепчу, щекоча о жёсткую поросль его волосков свою расползающуюся улыбку. Горячее дыхание Воронцова запутывается на макушке в корнях моих волос. Прислоняюсь лбом к солнечному сплетению и улетаю в нирвану, вдыхая на полную смесь пьянящих феромонов. Каждый пахнет по-своему сладко.

— Мммм... — блаженно стону.

— «Кхм»... «кхм»... — внезапно выдёргивает меня из уютного кокона.

Низкий, знакомый голос на ряду с раздавшимся стуком костяшек о дверной косяк врывается в моё сознание:

— Не помешал?

— Нет, конечно, заходи, Матвей, — Дмитрий, приподнимая лицо к вошедшему родственнику, позволяет разорвать нашу застывшую идиллию.

* * *

Мне становится не по себе. Кровь ещё больше приливает к щекам. Сердце срывается в галоп и пальцы рук сами впиваются в талию Дмитрия. Мне стыдно смотреть Матвею в глаза. Страшно представлять его руку. Совесть потихоньку зажимает горло и я не в силах контролировать её напор. Дима тонко чувствует моё состояние.

— Маленькая... — возвращает губы на прежнее место. Целует голову. Если бы ещё мог обнять, наверное сдавил бы что есть силы. — Здесь все свои... Все родные люди, — шепчет оплетающим тело голосом, прикасающимся к коже так, как никогда не касались его пальцы. Откуда у него столько нежности? И что будет, когда он узнает о вчерашнем побеге?

— Ану-ка бойцы, протягиваем свои ручонки, буду награждать вас за хорошее поведение! — Матвей разряжает обстановку, будто вчера ничего не произошло. Играет? Ждёт подходящего момента, чтобы ужалить побольнее? Что с ним сегодня не так?

— Мотя! А баталейка к машине где? Ты обещал поменять! — нетерпеливо «зудит» Илюшка.

— Так поменяю, раз обещал, а пока запряжем двух Буцефалов к твоему джипу и пусть катают по двору.

— Это кто? — интересуется Илья.

— Ну как кто? Денис с Робинзоном. А что тебя не устраивает? — наигранно удивляется полковник.

— Дэн будет блыкаться! — слегка расстроенный голосок заставляет меня переключиться на его маленького хозяина и улыбнуться, не отрывая носа от Димкиной груди. — Он бешеный конь.

— Ну, извини, Илюха, пони не держим! Только гнедых жеребцов! — Матвей радостно заливается хохотом.

— Ладненько. Тогда я лучше его оседлаю. А Сашка Лоба! Он поспокойнее.

— Главное, не загоните их до полуобморока, — вмешивается отец семейства. — Им ещё штаб-квартиру на дереве строить. Охота на уток сегодня отменяется. Патроны кончились.

— Моть! Давай уже подалок! — не выдержал Илья.

— И я хочу, — Сашка копирует повадки младшего товарища. — А мне? Мне? Можно? — нетерпеливо требует.

Отстраняюсь в сторону, прячась за Диму от зорких глаз его родственника. Уж очень лучистыми они мне кажутся. Кожа под прохладным атласом начинает покрываться мелкими пупырышками. Колется. Такое чувство, будто эти серые тлеющие угли раздевают меня догола. Черт!

— Я пойду, переоденусь, — шепчу Диме на ухо, пользуясь оживлённым моментом.

Захваченная порывом уйти в нашу спальню и поменять откровенный халатик на скромную одежду — делаю шаг, но чертов полковник тут же пресекает мои действия спокойным и ровным тоном, приводя в ещё большее недоумение. Обычно его голос звучит крепче холодной стали.

— Не примешь от меня подарок, Анастасия? — и смотрит, гад, так доверчиво, как будто пытается подкупить внезапно родившейся добротой, хотя ещё вчера был готов раздавить меня, словно мелкую букашку.

— Подарок? — растерялась я окончательно от его заботы.

— Подарок, — подтверждает, сбивая с ног своей подкупной, обворожительной улыбкой последнюю тень моей самоуверенности.

— Эммм... — мысли никак не вяжутся, противоречат действительности. Я смотрю на него как на сумасшедшего. Мы же не понимаем друг друга и разговариваем на разных языках. Столько злобы и яда выплеснули и, наконец, «дружеский» жест? После вчерашнего ночного скандала?

— Руку протяни.

— Собираешься надеть на меня наручники? — слетает с языка неожиданная нелепость.

Матвей ухмыляется, сверля мои глаза своими, и выуживает из внутреннего кармана пиджака небольшую подарочную коробочку горчичного цвета.

— Держи, Ася. Когда-нибудь я это обязательно сделаю... — протягивает презент здоровой рукой, искоса поглядывая на Диму, — и защёлкну второй браслет у него на запястье.

Дмитрий.

— Что это? — чувствуя неловкость, Ася всё же обхватывает тонкими пальчиками подарочный картон. Снимает крышку и выуживает из коробки два эксклюзивных, персонифицированных кожаных браслета (женский и мужской) ручной работы с магнитной застёжкой и декоративными элементами из драгоценных металлов. Молча поднимает на Матвея вопросительный взгляд.

— Поверь мне, выбирал от чистого сердца, от души, — доверительно озвучивает он.

— Хмм... Не сомневаюсь.., — неуверенно отвечает, ведя указательным пальцем по гравировке «Я всегда рядом». — Чудесное чувство юмора, Матвей Владимирович. Специфичное. Можно, я его буду снимать на ночь и оставлять за дверью нашей с Димой спальни?