Не может быть. Ещё один гол в свои ворота? Мы смотрели друг на друга, не зная, что делать и что говорить. Мы даже не знали, радоваться ли нам. Это было уже чересчур.

Я поискал глазами Нихал. Но она меня явно избегала. Она повернулась. Закрыла лицо руками. И закричала. Казалось, она была очень рассержена.

Трибуны утонули в воплях удивления и восторга.

Хабермас стоял на боковой и глазам своим не верил.

Фелипе и Алисия тоже. Они выглядели очень серьёзными.

Все, кто в этот момент находился там, думали об одном.

Это была ещё одна случайность?

Ещё один случайный гол в свои ворота?

И главная новость: впервые за всю свою историю «Кронос» кому-то проигрывал!

«Сото Альто» – 1 : «Кронос» – 0.

Вот с такими мыслями и таким результатом мы подошли к тайм-ауту.

Во время перерыва команды отправились в раздевалку.

В одну раздевалку. Вместе. Неслыханное дело, чтобы две соперничающие команды переодевались бок о бок. Но тренеры обеих команд решили, что ничего страшного, к тому же всем нужно было поговорить.

Было заметно, что и Хабермас, и Фелипе с Алисией сильно переживают из-за произошедшего. Ещё там была Гризельда Гюнарссон и отец Камуньяса, и моя мать, и ещё куча людей из комитета по организации турнира. И все говорили без остановки, как будто случился какой-то ужасный скандал.

Как такое могло случиться? Ещё один гол в свои ворота? Что происходило?

Я молчал. У меня перед глазами стояло лицо Люсьена, а в ушах звучали слова, которые он произнёс в моём номере: «Вы выиграете финал».

Значит, это была правда?

– Можно узнать, что происходить? – спросил Хабермас. – Нихал, этот гол – случайность?

Мы все замолчали и посмотрели на Нихал.

Девочка пожала плечами.

– Не повезло, – сказала она.

Но она не казалась до конца уверенной в том, что она говорит. Сеньора Гюнарссон наклонилась к Нихал и заговорила с ней мягким и ласковым тоном.

– Кто-то что-то сказал тебе перед матчем, милая?

Нихал некоторое время смотрела ей в глаза, а потом сказала, что нет. И повторила:

– Не повезло.

Тут Хабермас сказал что-то на немецком, и Гризельда принялась спорить с ним на французском или на английском, или ещё на каком-то языке. В любом случае, я ничего не понял, потому что говорили они очень быстро, по-видимому ругались.

Пока они спорили, дверь раздевалки открылась, и появились два филина, Каррьер и Шёлль, в сопровождении моего отца. Я не видел его со вчерашнего вечера. За ними шёл судья матча и группа ещё каких-то людей, которых я не знал. Во главе группы шагал мужчина с огромной бородой и лицом, выражавшим крайнюю степень недовольства.

– Добрый день, – сказал бородач. – Я комиссар Феррада, начальник полиции Бенидорма.

Хабермас продолжал распаляться. Похоже, приход полиции его не очень впечатлил. Мой отец подошёл к Алисии и сказал ей что-то на ухо. После этого Алисия взяла Камуньяса за руку и отвела его в сторонку.

– Камуньяс, можешь выйти со мной на минутку? – спросила она, продолжая тянуть его за рукав.

Когда они вышли из раздевалки, мой отец направился к Хабермасу и спросил, не мог бы он замолчать на минуту. Хабермас аж крякнул. Видимо, он не привык, чтобы его просили замолчать. Он посмотрел на моего отца. Потом на Каррьера и Шёлля, которые стояли рядом с ним. И на комиссара Ферраду, с его, как я уже говорил, крайне недружелюбным лицом. И в конце концов замолчал.

Начальник полиции Бенидорма сказал:

– Сеньоры, прошу вас.

Каррьер и Шёлль сделали шаг вперёд и сказали, что разобрались в произошедшем. На этот раз полностью.

– Наконец-то мы поняли, в чём дело, – сказал Каррьер.

– Именно, – сказал Шёлль.

Мы все смотрели на них очень внимательно.

– Кто-то пытался купить финал, – добавил Шёлль.

Все зашептались.

– Но кто это был? – спросил я.

И сообразив, что о серьёзных вещах так просто не спрашивают, сел на своё место.

– Извините, – сказал я.

Мой отец попросил разрешения у комиссара Феррады и взял слово. Он сказал, что это была очень длинная и сложная ночь, но благодаря моей настойчивости и желанию разобраться, что значили слова Люсьена, они продолжили расследование и обнаружили человека, который стоял за всем этим, и кого они меньше всего ожидали увидеть в этой роли.

– Человек, от которого я совершенно этого не ожидал.

Шёлль и Каррьер развернулись и посмотрели на... отца Камуньяса.

– Кике? – воскликнул Фелипе.

– Сеньор Камуньяс, вы задержаны по обвинению в мошенничестве, попытке взяточничества и фальсификации результата спортивного мероприятия.

Я подумал, что он начнёт всё отрицать. Что будет возмущаться. Но вместо этого он сказал только:

– Мне очень жаль.

Он казался очень расстроенным. У меня внутри всё похолодело. Моя мать смотрела на Кике, не веря происходящему.

– Но как же так, Кике...

Отец Камуньяса начал было говорить что-то, но потом решил промолчать. Он лишь покачал головой и сказал:

– Я должен позвонить своему адвокату.

И его увели.

– Всё из-за денег, – сказал мой отец. – Однако сеньор Камуньяс действовал не один.

И комиссар Феррада направился к кое-кому ещё, кто тоже находился в раздевалке. Он сказал:

– Сеньора Гюнарссон, вы также задержаны по обвинению в мошенничестве, попытке взяточничества и фальсификации результатов спортивного мероприятия.

Гризельда Гюнарссон! Пиращица «Кроноса». Она ответила на английском. Кажется, она говорила что-то о своих правах, но я не очень хорошо понял. Шёлль ответил ей что-то очень серьёзно. И больше они ничего не говорили. Затем Гризельду тоже увели.

Гризельда и отец Камуньяса!

Как такое было возможно?

Как только они вышли за дверь, все, кто оставался в раздевалке, начали перешёптываться и говорить «я так и знал», «сразу было ясно, что здесь что-то нечисто» и тому подобные вещи, хотя на самом деле, ни я, ни кто-либо ещё представить не могли, что сеньора Гризельда, и особенно отец Камуньяса, были замешаны в мошенничестве с фальсификацией результатов.

– А сейчас, пожалуйста, ещё минуту внимания, – сказал мой отец. – Благодаря содействию комиссара Феррады, начальника полиции Бенидорма, и комитета по этике компании «Дрим», сегодня утром мы имели возможность поговорить с Люсьеном и его семьёй. Они, по всей видимости, многим обязаны Гризельде. Это именно она открыла его как футболиста и способствовала его записи в «Кронос». На этой неделе она попыталась воспользоваться своим влиянием, чтобы сфальсифицировать результаты. Но Люсьен и его мать наотрез отказались и покинули Бенидорм, как вы уже знаете. Поначалу они не хотели сообщать в полицию, они решили просто собрать чемоданы и уехать.